— Засиделся в трусах.
— Вот пусть еще там и посидит.
Поттера соединили с Алленом: выслушав его, тот нехотя согласился с тем, что если Хэнди сдастся, то будет сначала отбывать срок по приговору штата. Аллен откажется предъявлять обвинение в побеге, но не может снять обвинение в убийстве охранника. Практически это означало, что Хэнди не попадет в федеральную тюрьму раньше чем лет через пятьдесят после того, как умрет от старости.
Фостер передала все это Хэнди. Он долго молчал, наконец послышался его голос:
— Хорошо, по рукам.
Детектив опять вопросительно посмотрела на Поттера.
Потрясенный переговорщик молча кивнул.
— Только все это должно быть в письменном виде, — потребовал Хэнди.
— О’кей, Лу. Мы это организуем.
Поттер уже писал от руки условия договора. Затем передал лист Лебоу, чтобы тот напечатал текст.
— Ну вот, — проговорил аналитик, не отводя глаз от голубого экрана. — Один-ноль в пользу хороших парней.
В фургоне послышался смех. Поттер вспыхнул, заметив, какая бурная радость охватила Бадда и федеральных агентов. Он тоже улыбнулся, понимая при этом, как никто другой в его команде, что одновременно выиграл и проиграл. И еще он знал, что его подвела не сила, не отвага, не умственные способности, а проницательность.
А это самое страшное поражение, какое может испытать человек.
— Вот. — Лебоу протянул ему распечатку.
Поттер и Маркс подписали документ, и Стиви Оутс сделал последнюю ходку на бойню. Он вернулся озадаченный и с бутылкой пива «Корона», которую дал ему Хэнди.
— Агент Поттер? — Переговорщик поднял глаза. Шэрон Фостер произносила его имя явно не в первый раз. — Вы хотите координировать процесс капитуляции?
Он мгновение смотрел на нее.
— Конечно. Тоби, позвони Дину Стиллуэлу, попроси его явиться сюда.
Техник вызвал шерифа. Невозмутимый Лебоу продолжал сосредоточенно вносить информацию в журнал. Шэрон Фостер посмотрела на Поттера, как ему показалось, с сочувствием. И это унижало и причиняло более сильную боль, чем ехидная улыбка победителя. Взглянув на нее, Поттер внезапно почувствовал себя очень старым, словно все, что он знал и делал в жизни, то, как смотрел на вещи, каждое слово, которое говорил незнакомым и друзьям, — все это вдруг устарело и потеряло смысл. Если не превратилось в откровенную ложь.
Он был в камуфляже, поэтому никто не заметил долговязого человека, лежащего в рощице белых берез неподалеку от командного фургона.
Он сжимал во вспотевших ладонях бинокль ночного видения.
Дэн Тримэйн неподвижно лежал на этом месте уже час; в это время прилетел и улетел вертолет, прибыл и сосредоточился поблизости федеральный спецназ, потом к командному пункту, взвизгнув покрышками, подкатила машина с молодой женщиной-полицейским.