Восемь серых птичек сидят на проводах в темноте,
Ветер холодный — разве это хорошо?
Маленький желтый школьный автобус взобрался на крутой подъем шоссе, и она на мгновение увидела огромное покрывало блеклой пшеницы — раскинувшееся на тысячу миль пространство колыхалось и колыхалось под серым небом. Затем они снова нырнули вниз, и горизонт исчез.
Расправили птички крылья
И взмыли к клубящимся облакам.
Запнувшись, она посмотрела на девочек, которые одобрительно ей кивали. И поняла, что разглядывает густую пелену пшеницы, не обращая внимания на свою аудиторию.
— Нервничаете? — поинтересовалась Шэннон.
— Не спрашивай ее, — предостерегла подругу Беверли. — Плохая примета.
— Нет, — ответила ученицам Мелани, — она не нервничает, — и снова посмотрела на пролетавшие мимо поля.
Три девочки клевали носами, но остальные пять не спали и ждали продолжения стихотворения. Мелани снова начала читать его, но не успела закончить и первой строки, как ее перебили.
— Подождите, а что это за птицы? — нахмурилась Киэл.
— Не перебивай! — воскликнула семнадцатилетняя Сьюзан. — Перебивают только филистеры.
— А я не такая! — ощетинилась Киэл. — Кто такие филистеры?
— Тупые придурки, — объяснила Сьюзан.
— Тупые придурки? — удивилась Киэл.
— Дай ей закончить.
— Восемь маленьких птичек по небу всю ночь летали, — продолжала Мелани. — Пока на солнышко не попали.
— Стоп, вчера их было пять, — рассмеялась Сьюзан.
— Теперь ты перебиваешь, — заметила долговязая проказница Шэннон. — Значит, ты сама фи… как этот там? Филадель…
— Филистер, — поправила Сьюзан.
Круглолицая Джойслин, слишком робкая, чтобы как-то себя проявить, энергично закивала, словно тоже заметила оговорку, но постеснялась сказать вслух.
— Но вас-то восемь, поэтому я и поменяла число.
— А разве можно? — спросила четырнадцатилетняя Беверли, вторая по старшинству ученица в автобусе.
— Мое стихотворение, — отрезала Мелани. — Сколько захочу, столько и будет птиц.
— Сколько там будет людей? На декламации?
— Сто тысяч. — Казалось, Мелани говорит вполне серьезно.
— Не может быть! Правда? — живо отозвалась восьмилетняя Шэннон, тогда как Киэл, ее сверстница, выглядевшая намного старше, закатила глаза.
Мелани вновь посмотрела в окно, где проплывали унылые пейзажи среднего юга Канзаса с единственным цветным пятном — голубой силосной ямой компании «Харвестор». Стоял июль, но погода была холодной, и хмурое, затянутое облаками небо грозило дождем. Они проехали мимо огромных комбайнов и автобусов с рабочими-мигрантами, за которыми катились передвижные туалеты. Землевладельцы и издольщики управляли огромными тракторами «Мейси» и грузовиками «Харвестор», и Мелани представила, с какой тревогой они глядят на небо. Настала пора собирать озимую пшеницу, а ливень мог свести на нет восемь месяцев напряженного труда.
