– Проходите, – громко сказала Зоя. – Мы вас уж заждались, почти все выпили.
– Неужели ничего не оставили? – Голос был бархатный, с игривой интонацией.
Мишка скрипнул зубами от злости: «Ишь, сволочь, прямо как в театре разговаривает».
В комнату вошел человек в светло-сером костюме со шляпой в руках. На лацкане пиджака блестел орден «Знак Почета».
– Здравствуйте, Миша.
– Здорово, Гомельский, – Мишка встал и, чуть качнувшись, шагнул навстречу вошедшему, – садись, гостем будешь.
– Ну, если не надолго.
– А надолго и не выйдет, – Мишка указал рукой на стул, – времени у меня во. – Он провел по горлу ладонью.
– Понимаю. – Гомельский сел на стул, приняв изящно-небрежную позу полуразвалившегося на сиденье респектабельного человека. Он был точно таким же, как три года назад, когда Мишка встретил его в ресторане «Савой». Элегантным и сдержанным. – Ну что ж, Серега, – позвал Гомельский, – где ты?
– Иду, иду. Я тут квартирку осмотрел.
– Не верите? – зло скосил глаза Мишка.
– Ну почему же. Просто проверяем. Нынче как: береженого Бог бережет.
– Твоя правда.
Фомин вошел в комнату, тяжело подсел к столу, осмотрелся и потянулся к бутылке:
– Давайте, что ли.
– Нет, – твердо сказал Мишка, – это потом. Сначала дело.
– Не возражаю. – Гомельский внимательно поглядел на Фомина.
– Деньги с собой?
– Всегда. А товар?
– Зоя, – громко сказал Мишка, – Зоя, принеси товар.
Девушка встала и сделала шаг к двери.
– Нет, – вскочил Фомин, – погоди, я…
Он не договорил. В руке у Мишки воронено блеснул наган.
Стена в комнате словно разошлась, и из темного проема шагнули трое с оружием. Гомельский сунул руку в карман.
– Не надо, Володя, – спокойно сказал Муштаков, – дом окружен.
– Я за папиросами, гражданин начальник, я не ношу оружия. Вы же знаете, на мне крови нет.
– Хочу надеяться. Встать! – скомандовал Муштаков.
Внезапно Фомин, опрокидывая стол, прыгнул на Мишку. В руке его тускло блеснуло длинное жало финки.
– Миша! – крикнула Зоя.
Костров не сдвинулся с места. Никто даже не заметил, как он успел ударить. Фомин мешком рухнул на пол. Выпавший из его руки нож воткнулся в щель между крашеными досками.
– Побил все-таки посуду, сволочь, – сказал побелевший Мишка, – воды принесите, надо на него плеснуть, чтобы очухался…
Муравьев
Королев вошел к нему в кабинет:
– Я в уголке сяду, пока ты его допрашивать будешь. Не возражаешь?
– Что вы, Виктор Кузьмич? Конечно.
– Как решил построить допрос?
– Хочу начать сразу с Гоппе.
– Думаешь, так? – Королев подвинул лампу, чтобы свет не падал на него. – Опасно. Битый он.
– Потому и поймет, что битый.