– А где же Музыка? – спокойно, стараясь не выдавать волнения, спросил Кравцов.
– По делам подался. Как я понимаю, за грошами. Вернется послезавтра – и прощай родные места. Уйдем мы все.
– Далече?
– Говорят, в теплые края.
– Ладно, ты меня все равно доставь.
– Чаю не желаешь?
– Нет.
– А водки?
– Тоже нет. Желаю быстрее уйти отсюда.
– Ишь скорый, где барахлишко-то?
– Здесь, в кирпичах припрятал.
– А… Ну я сейчас. Заправлюсь на дорогу.
Банин пошарил под топчаном, вытащил початую бутылку, посмотрел ее на свет.
– Маловато. Ничего, у ребят разживусь. Не будешь? Ну, как знаешь.
Он налил в кружку и одним махом выпил. Кравцов с отвращением увидел его дернувшийся небритый кадык. Ударить бы по нему ребром ладони… Он даже отвернулся, так ему захотелось это сделать.
– Ну вот. – Банин поставил кружку, постоял задумчиво, словно проверяя, подействовала ли на него водка. – Вроде все путем. Пошли, что ли, бургомистр?
– Ты это звание забудь. Понял? – зло сказал Кравцов. – Навсегда забудь. Не было этого. Никогда.
– Не сердись, Кравцов, что ты. Я же в шутку.
– С женой шути…
– Ладно, ладно. – Банин наклонился, приподнял половицу и достал «ТТ».
– Это еще зачем?
– От плохих людей. Болото, оно и есть болото.
– Труслив ты больно.
– Осторожен, жизнь научила.
Он привернул фитиль лампы, дунул на нее. Плотная темнота окутала Кравцова.
– Идем.
Где-то заскрипела дверь, и Кравцов пошел на звук, оступился, чуть не подвернул ногу. В лицо ударила ночная свежесть, и он, как на огонь, пошел в сторону этой свежести, перешагнул порог и очутился на улице.
– Подожди, – сказал Банин, – я дверь запру.
– Зачем?
– Для порядка.
Он повернулся к двери и едва успел наклониться, как из-за угла выскочили двое и крепко взяли его за руки. Кравцов тут же сунул руку в карман задержанного и вынул пистолет.
– Добрый вечер, гражданин Банин, – сказал подошедший Данилов. – Зачем же запирать, не надо. Пойдемте к вам, потолкуем.
Войдя в комнату, Иван Александрович вынул спички, и снова вспыхнул желтый, грязноватый свет керосиновой лампы.
Два оперативника ввели Банина. Он осмотрелся, потом остановил взгляд на Кравцове:
– Счастлив твой бог, бургомистр, велел мне тебя Музыка на торфяники привести, говорил, ценности у тебя большие, там бы ты и остался.
– Губит вас всех жадность, Банин, ах губит, – сказал Данилов. – Но это все из области истории. Теперь к делу. Где Музыка?
– Нет его. Обещал быть через три дня.
– Куда он уехал?
– Этого я не знаю.
– Кто знает?
– Горский.
– Это который у Дробышевой нашего сотрудника убил? – спросил с деланым равнодушием Данилов.
– Он.