Ее сердце сделало небольшой скачок и забилось с удвоенной силой. Хорошо, что на улице было темно и никто не видел, как она покраснела. Его слова были неожиданными для нее.
– Завтра приду.
Потом, больше не оборачиваясь, она вскочила в удачно подошедший троллейбус, села опять у окна и стала рассеянно глядеть в чернеющую пустоту. И хоть на самом деле в окне троллейбуса вовсе не было видно никакой пустоты, а отражался освещенный салон, и чему-то смеющиеся молодые люди, и озабоченные мамаши, и даже один недовольный, сильно подвыпивший человек, Нине казалось, что она едет в пустом троллейбусе совершенно одна и смотрит в черноту ночи. Потом она вышла на своей остановке с некоторым даже разочарованием, а когда вернулась домой, то увидела тот самый беспорядок и уже могла сама догадаться, что вытекает из него. Единственное, что она точно пока еще не знала, так это где был Кирилл поздно вечером.
Утром Кирилл тоже ушел раньше обычного, не дожидаясь, пока она встанет. Беспорядок в кухне нисколько не изменился со вчерашнего вечера. Нина огляделась и поняла, что муж туда утром даже и не входил.
«Ушел без завтрака? Не стал меня будить! – подумала она. – Что бы это значило? Ведь он самостоятельно даже не может налить себе стакан чаю. И заниматься уборкой не в его теперешних привычках». Она взялась за тряпку. Домашняя работа вовсе не была для нее проблемой, к тому же ей даже нравилось наводить чистоту в собственном доме. Вскоре грязная посуда была очищена и погружена в посудомоечную машину, все испачканные полотенца, скатерть и разные тряпочки отправлены в стирку, а пол, вымытый с порошком, снова заблестел. Нина заварила себе зеленый чай и уселась с любимой фарфоровой чашкой возле большого стола. Огляделась по сторонам, оценила и мебель, и посуду, и прекрасные кухонные машины-помощницы и вдруг ощутила такое страшное одиночество, что неожиданно заплакала. Кирилла не было рядом, да даже если бы он и был, с ним трудно было бы ей ощутить душевное единство, она это понимала. Идти ей было не к кому, на работу нужно было только на следующий день. Все, что проходили ее студенты, она давно и прочно знала наизусть – по сравнению с тем, что она изучала в университете, эта программа была для нее неинтересна. Основные силы тратила на то, чтобы объяснять студентам материал как можно более доходчиво, чтобы в группе не оставалось ни одного человека, который что-либо не понял.
Пульсатилла ей после того памятного вечера еще не звонила. И Нина ей не надоедала. Конечно, у подруги была ежедневная работа, хозяйство, девчонки, когда ей было трепаться по телефону? И Нина почувствовала, будто какая-то сила выманивает ее из-за стола и зовет поехать туда, где она побывала накануне, – в маленький домик Ленца. Ей так хотелось бы посидеть там у печки с этим длинноволосым чудаком, поговорить с ним «за жизнь». К Роберту у нее возникло другое чувство, она даже боялась думать о нем. С ним ей было не до разговоров – просто находиться рядом, в поле действия его ауры, и больше ничего. Она представляла себя сидящей с ним в учебной машине, словно в защитной скорлупе огромного яйца. Может быть, он опять положил бы свою руку на ее. Ложиться вместе и вместе просыпаться, смотреть одни и те же фильмы, ходить в одни и те же гости, разговаривать за ужином – теперь она уже не верила, что все это возможно и все это когда-то было у нее с Кириллом, а теперь больше этого нет, и она не думает, что счастье возможно с другим. Куда потом все это исчезает… Куда? Во всяком случае, пятнадцать лет назад, когда Кирилл взял ее за руку и сказал, что хочет, чтобы она вышла за него замуж, у нее чуть не остановилось от счастья сердце. И она теперь не хотела больше думать о любви, о том, что она приходит и уходит, как все в этом мире. Она всегда была верна Кириллу. С Робертом же ей хотелось просто сидеть рядом.