– Ах ты интриган! Бессовестный обманщик! Ты, оказывается, подачки выпрашивал, а я из-за тебя с преподавателем поругалась! Ну и что мне теперь делать?
Действительно, как теперь ей следовало поступить, оставалось вопросом.
– Из школы меня выгнали, и все занятия пропали! – сказала она громко. – А я-то, дура, за мятными конфетками в магазин бегала! – Она с сокрушенным видом поглядела на пакетик мятных лепешечек, завернутых в веселенькие цветные обертки, со вздохом опустила его в ближайшую урну и затем тоже двинулась со двора. Почти час она потратила на то, чтобы найти другую автошколу и договориться с тамошним преподавателем – пожилым маленьким мужичком о том, чтобы он научил ее ездить по площадке. Потом она поехала домой, чтобы отдохнуть, переодеться и идти в косметический салон.
Все было как всегда и одновременно как-то не так в их квартире. В пакете для мусора лежала пустая бутылка из-под хорошего белого вина. Когда Нина уходила из дома, ничего такого там не было.
«Он что, пил вино прямо из горлышка?» Она огляделась. Нигде, ни в раковине, ни в посудомоечной машине, не было никаких следов грязной посуды – бокалов, чашек, тарелок, ничего, за что можно было бы зацепиться и представить, что же все-таки происходило в квартире за время ее отсутствия. Все вещи лежали на своих местах, тапочки стояли на полке. И только в ванной она увидела на своей расческе несколько светлых волосков. Внутри у нее все похолодело.
«Не может быть, наверное, это мои собственные волосы! Просто освещение придает им такой странный блеск!» Нина осторожно сняла волоски, рассмотрела на свет, потом взяла карманное зеркальце, подошла к окну и там приложила их к своим волосам. Как ни хотелось ей себя обмануть, увы, сомнений не оставалось: волосы принадлежали яркой блондинке. Нина с чувством отвращения отбросила от себя расческу, будто испугалась неизвестной заразы, а потом побежала в спальню и стала там, как собака, обнюхивать подушки и одеяла, ворошить халаты, перетряхивать простыни. Постельное белье было переменено: она отчетливо помнила, что тот комплект, который был постелен ею самой, имел другой рисунок. Она ринулась в ванную – так и было: тот прежний комплект скомканный валялся в корзине. Да никогда в жизни Кирилл сам бы не стал менять постель! Это тоже улика! Сердце у нее бешено колотилось от возмущения и от страха: что же, что же все-таки происходило в квартире, пока она сидела и болтала с Пульсатиллой, а потом мирно спала? Вот была подушка Кирилла – она отчетливо ощущала его запах. А другая? Кто этой ночью спал на ней? Она осторожно взяла подушку в руки, стала рассматривать ее так и эдак в поисках новых волосков, принюхиваться, но понять ничего не могла. Наконец с остервенением содрала она и это постельное белье и бросила его в стиральную машину. Слезы душили ее, но она еще могла говорить вслух: