– У меня есть деньги, – вдруг сказала Нина, доставая из потайного кармашка сумки жалкий, помятый пакетик. – Здесь тысяча долларов, ровно. Я хочу передать их для Ленца. – Она протянула Роберту деньги.
– Не надо! – Он отрицательно помотал головой. – Еще не хватало! Я не возьму!
– Это мои личные деньги! Не мужа, от родителей остались, – стала она пояснять, как если бы это имело для него какое-то значение,
– Я не возьму! – Он был упорен в своем нежелании.
– Какое право ты имеешь решать за меня? – возмутилась она. – Если я хочу перевести деньги на счет детского дома, или министерства финансов, или Ленца – какое право ты имеешь мне мешать? Ты служишь только передаточным звеном.
Он задумался: действительно, вряд ли он имел такое право, но все-таки были и возражения.
– Я не могу решать за Ленца. С какой стати он должен брать деньги от тебя?
– Он же захотел меня видеть?
– Хорошо, – сказал Роберт после некоторого молчания. – Я спрошу у Михалыча. Если он скажет, что это нормально, значит, возьмем. Если же нет, заберешь деньги обратно.
Он положил ее пакетик во внутренний карман летной куртки. Она отвернулась и стала смотреть в окно. И вдруг он подумал: «Какой я глупец! Она отдала, может быть, последние свои деньги, а я даже не поблагодарил ее за это. Я идиот, невежа и болван. С другой стороны, у нее состоятельный муж… еще не хватало впутывать сюда мужа». Он был растерян, не знал, что сказать. Она же по-прежнему сидела, аккуратно сложив руки на коленях. И ему почему-то вдруг стало жалко ее, и показалась такой глупой и несущественной их утренняя ссора.
– Послушай, хочешь выпить? – спросил он, и этот вопрос прозвучал не как предложение женщине, которую хотят пригласить в ресторан, чтобы насладиться ее обществом, а как вопрос к знакомому мужику, с которым выпивают за компанию, чтобы спастись от безнадежности, от тоски.
– Хочу. – Она поняла, что действительно хочет. И хочет даже не просто выпить, а напиться вдрызг, до бабских слез, до соплей, чтобы хоть на время забыть тот кошмар, что творится у нее дома. Она вздохнула. Напиться сейчас было бы невозможной роскошью. Нельзя идти на поводу у судьбы, надо пытаться все-таки держать ее в руках. Она повторила: – Хочу, но не могу. Нельзя расслабляться. К тому же ты за рулем, а в одиночку я не привыкла. Только с подругой.
– А с мужем? – вдруг спросил он и удивился, когда от его невинного, казалось бы, вопроса ее лицо вдруг как-то по-детски капризно скривилось, голос прервался, но она все-таки ответила громко и глуповато, удивляясь самой себе:
– Муж у меня объелся груш!