По проходу она шла как в тумане – ничего не видя перед собой, и чудом добралась до сцены.
Чужие мокасины слетали с пятки, приходилось подволакивать ноги, чтобы их не потерять.
Бабу Катю бы сюда, мелькнуло на периферии сознания.
Она бы не узнала внучку – стараниями Тамары от бледной спирохеты и поганки не осталось и следа. Нилкино лицо светилось, словно лик. Неужели пережитое потрясение ее так изменило? Или дело в румянах и нескольких штрихах, оттенивших брови? Не может быть. Тогда в чем? Или во всем сразу?
Уже на середине сцены Нилке показалось, что какое-то движение произошло среди жюри, кто-то из небожителей повернулся к сцене спиной.
Нилка моментально впала в панику оттого, что ее платье кому-то не понравилось, рысью проскочила остаток сцены, чуть не кубарем скатилась по ступенькам, как записная соблазнительница – Золушка, – потеряв мокасину, проскочила проход, вывалилась в дверь и попала в объятия Тамары.
– Молодец, молодец, – Тамара ободряюще похлопала Нилку по плечу, – с почином.
В голове у Нилки было гулко от пустоты, срывающимся голосом она бормотала как заведенная:
– Ужас! Какой ужас!
В двери показалась Настя с потерянной мокасиной:
– Держи. Как тебе дефиле?
– Ужасно.
– Все пучком, – не согласилась Тома, – для первого раза просто отлично.
– Правда?
– Говорю же: молодец.
– А кто-то из жюри отвернулся.
– Никто не отвернулся. Наоборот. Приехал еще один член, – с выражением произнесла Тамара.
– Кто это?
– Наш скаут и букер. Селекционер по моделям и агент Вадим Валежанин.
* * *
…Жюри удалилось на совещание, а бомондовское, нездешнее «скаут» и «букер» гуляло в сознании, отвлекало и не давало сосредоточься.
Скаут… Кто это? Богочеловек? Вот бы посмотреть одним глазком…
Наверняка в его власти вершить судьбы таких, как Неонила Кива. Вдруг ему понравится ее работа? Вдруг он пристроит ее модельером-закройщиком к какому-нибудь российскому дизайнеру?
К моменту, когда жюри вернулось после совещания, Нилка, казалось, впала в прострацию.
На сцену снова выгребся Сашка Шепелявых, в руке у него был конверт. Над залом повисла нервная тишина.
Неторопливо, как в замедленной съемке, Сашка распечатал конверт, испытывая терпение зала, эффектно извлек листок с текстом, пробежал глазами, одарил зрителей ослепительной улыбкой и, растягивая слова, начал:
– По единодушной оценке жюри… лучшей работой признана работа… работа ученицы третьей группы третьего курса… Неонилы Кива! – в полной тишине завершил маневр ведущий.
Секунду, ровно секунду зал осмысливал известие и только через секунду взорвался ревом.
– Кива! Так держать! Поздравляем! – неслось с галерки.