Кураж, аскеза, моделинг – Нилка моментально впала в транс и почувствовала себя ребенком перед пустым холодильником.
Не стоит расстраивать своего покровителя, шепнул кто-то у нее в голове.
Она послушно кивнула:
– Я постараюсь.
Поймав губами трубочку, Нилка втянула коктейль. Сладко-горькая, плотная жидкость обожгла глотку и теплой волной разлилась по телу.
С окружающими произошла метаморфоза: только что пугающе яркие и четкие, образы вдруг размылись и немного отдалились. Небанальной ориентации юноши у стойки показались Нилке милыми, пошлые девицы с ищущими взглядами – красавицами.
Почувствовав себя раскованной и смелой, своей в доску в этом баре, Нилка откинулась на спинку кресла.
– А ты на меня глаз положил? – Алкоголь действовал, с языка соскочило «ты», и Нилка не стала извиняться.
– А разве не заметно?
– Нет, не заметно.
Не выпуская из ладони стакан, Валежанин потянулся через столик и захватил Нилкины губы коротким поцелуем.
– А сейчас?
Перед глазами у Нилки пошли круги, воздух забил легкие и сдавил ребра. Незабвенный Веня так целовать не умел. Веня слюнявил Нилку, пока у той хватало терпения. Здесь ни о каком терпении и речи не шло. Здесь могла идти речь о нетерпении, о неистовом желании и власти. Коктейль в сравнении с поцелуем опытного Валежанина показался Нилке молочной смесью для новорожденных.
Нилка потрогала щеки ладонями – они пылали.
– Давай уйдем отсюда. – Она не просила. Она умоляла.
Вадим чуть заметно приподнял брови.
– Уже? Так быстро?
– Если можно.
– Солнце мое, для тебя все, что угодно, – загадочно улыбнулся Валежанин.
…В такси Вадим не пытался приставать, и Нилка даже самую малость пожалела об этом. Как бы было романтично – обниматься на заднем сиденье.
Но когда вышла во дворе дома и обнаружила, что Вадим отпустил такси и собирается подняться вместе с нею в квартиру, страх заколотился в горле, как попавший между оконными рамами воробей.
Нилка точно приросла к асфальту, а рука благодетеля уже обвилась вокруг талии, а сливовые губы шептали: «Иди сюда».
Голос у Вадима был нежным и тихим. И слова были нежными и тихими.
Техникум, трусливый Волк, склочная Наташка Бабич, дефиле, фототренинги, непонятные слова «кураж» и «аскеза» – все перестало иметь значение.
Нилка притихла и даже стала ниже ростом.
В лифте Валежанин неторопливо привлек к себе курсистку и спросил для блезиру:
– Кофе у тебя есть?
– Есть, – сглотнула Нилка. Окруженная со всех сторон руками, запахами, губами, она боялась пошевелиться.
На лестничной площадке обольститель вынул из кармана ключ и отпер дверь, Нилка только хлопнула глазами. Значит, это его квартира? А говорил, что снял для нее.