— И каблук у него…
— Да, да, стертый каблук со сломанной подковкой. Смотри! Смотри! Вот он!
Мимо окна, отбрасывая огромную тень, шел коренастый мужчина в ситцевой рубахе, в брюках, заправленных в сапоги, с большим свертком в руках. Подковы звонко цокали в тишине спящего города.
— Он идет к башне, я знаю!
— Быстрее за ним! — она вскочила и выбежала на улицу. — Да быстрее ты, быстрее! Он уходит!
— Сейчас! — Юра влез под кровать и, распихивая ящики с закаткой и чемоданы, вытащил большой сверток.
— Бегом! Он пошел к крепости, к башне!
Они вбежали в башню и, спотыкаясь, начали подниматься по лестнице.
— Быстрее, быстрее! Он улетит без нас!
Сверток мешал Юре подниматься, цеплялся за углы, не проходил в узкие двери. Наконец, они добрались до верха, но мужика там уже не было.
Алла села на парапет:
— Неужели это все? Неужели что-то закончилось для нас? Мы его больше не увидим? Наверное, это так и должно было быть. Сегодня появился ты, а он…
— Он улетел.
— Я так всегда ждала его появления. Он приходил, когда было очень плохо. Приходил и летал.
И и с ним, а теперь я с тобой? Ведь мы с тобой тоже должны полететь?
Должны, — он разворачивал сверток. Два крыла трепетали в его руках.
…Солнце откуда-то снизу начало подкрашивать небо, начинался день.
Крылья стремительно падали к морю, беспомощно вращаясь, но возле самой воды вдруг распрямились, вздрогнули и, набирая высоту, полетели над просыпающимся южным городом.
— Два пирожка и мыло, пожалуйста.
Фарфоровая продавщица с недовольным выражением лица плюхнула передо мной на страницу из «Огонька» товар. Пирожки были холодные и вялые, как уши охотничьей собаки, а мыло большое и красное, как кирпич. Я думал брать пиво или нет. Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Рядом стоял человек с белым водоворотом волос вокруг розовой лысины. Он улыбался.
— Ну что, скалиться долго будете? Вы мне очередь задерживаете! — бесстрастно сказала продавщица и сунула в нарисованный рот леденец.
Я обернулся еще раз. Никакой очереди не было, только этот человек. Он смотрел на меня и улыбался, как старому знакомому.
— Вы что-то хотели?
Он кивнул в ответ, затем поднял руку и раздвинул большой и указательный пальцы. Я все понял.
— Водочки?
Он еще раз улыбнулся и кивнул.
— Сто грамм «столичной», пожалуйста.
— С этого надо было и начинать! — опять зарычала продавщица. — А то мыло ему подавай! Руки перед едой мыть собрался!
Она взяла бутылку, мерный стаканчик и, глядя сквозь него на люстру, нацедила под риску. В это время я смотрел на мыло и не мог понять зачем я его купил. Дома было мыла сколько угодно. Продавщица придвинула граненый стакан с мокрым рублем и слипшимися копейками ко мне.