— Дурачок мой любимый! — произнесла она в темноту. — Ты тоже меня полюбишь когда-нибудь.
Ей так отчаянно этого захотелось, что она зажмурила глаза и представила, как он берет ее за плечи и говорит, что нет у него человека любимее и роднее. Он хочет прижать ее к себе и… натыкается на коляску. Даша не заметила, как по щекам покатились слезы. Только когда намокшая горловина рубашки захолодила кожу, она утерлась рукавом и уткнулась лицом в ладони. Обречена на всю жизнь?! Что делать? Кого молить? Почему, почему ей так не повезло?
Она сжала руки в кулак и стала что есть сил колотить себя по бедрам и коленям.
— Дурацкие, беспомощные, отвратительные ноги, — сквозь слезы шептала она. — Почему вы меня подвели? Почему не слушаетесь? Вставайте, идите, идите.
Обессилев, она откинулась в своем ненавистном кресле; голова склонилась набок, руки, как плети, повисли по сторонам коляски.
…Давным-давно, в раннем детстве, их с Зойкой первый раз повезли к морю. Отца с ними не было, ездили только с мамой. Ей дали адрес известной на всю станицу Тамань знахарки, которая и поселила их у себя в двух комнатках уютной казацкой хаты. Даша помнила, как сердился отец, не желавший отпускать их одних в такую даль. Но мама сумела настоять на своем — так рвалась к этой врачевательнице лечить свой упорный женский недуг.
Когда на станицу опускалась черная южная ночь, бабка уводила маму на свою половину, задергивая за собой сборчатую ситцевую шторку. Дашу с Зоей туда не пускали. Не сводя глаз с пестрой занавески, они оставались в тесном коридорчике, где забирались на огромный высокий сундук и ждали мать. Им было немного страшно и за нее, и за себя. Девочки боязливо жались друг к другу и старались не смотреть на портрет покойного хозяйкиного мужа — широкоплечего кудрявого казака с тяжелым взглядом и гладким неподвижным лицом.
К тому, что происходит за шторкой, прислушивались очень внимательно. Бабка то надолго замолкала, то шептала что-то совсем неразборчиво, то строго приказывала матери повторять за ней таинственные заклинания:
Повелительница ущербной Луны,
Измени то, что мучает меня,
Поверни силы вспять.
От темноты к свету.
От зла к добру.
От смерти к жизни.
…Вглядываясь в ночное московское небо, Даша читала заговор так, как запомнила его с тех детских пор. Слезы вдруг брызнули с новой силой. Она уже не старалась их усмирить и, мешая рыдания с лопающимися в горле словами, молила неизвестную Повелительницу об исцелении… Чтобы милый, любимый, самый добрый на свете человек увидел в ней Женщину — пленительную, страстную, жаждущую любви…