Катерина взяла бумажную салфетку, промокнула ею глаза и в неё же высморкалась. Жадно, в три-четыре глотка выпила оставленную для неё Слуцким воду и после этого окончательно успокоилась. Иван Антонович, не спускавший с неё глаз, с удовлетворением признал, что скорее всего она говорит правду. Желая, однако, убедиться в этом окончательно, он снова начал мучить её своими вопросами:
— Но почему же Василий не сказал Анюте о вашей беременности? Тогда дочка ещё колебалась, оставлять ребёнка или нет, уезжать ли со мной в Штаты… На её решение мог повлиять в то время любой, даже на первый взгляд незначительный факт — тем более такой весомый! Она-то надеялась, что родит, и Василий уйдет от вас к ней, поскольку в вашей семье детей не было. Да если б она знала о вашей беременности — она бы ни за что не решилась рожать! Ни мужа, ни близких, ни квартиры и никакой уверенности, что ваш Василий признает её дитя.
Катерина снисходительно посмотрела на Слуцкого.
— Иван Антонович, да как вы не поняли до сих пор! Ничто не могло заставить вашу Анюту уехать от Василия. Он ведь сказал ей о том, что я беременна, сразу же, как только узнал сам. Но от Василия уйти было невозможно! Ни одна женщина не могла устоять перед ним. Вы уж простите, что я так говорю, но они всю жизнь вешались ему на шею. Любая женщина, если б он захотел, пошла бы за ним и в огонь, и в воду. С Анютой, конечно, другой случай, но уж если она в него влюбилась, шансов на то, чтобы разлюбить его и оставить, поверьте, у неё не было.
Катерина мечтательно уставилась куда-то вдаль, не замечая, как гневно сверкают глаза её собеседника.
— Вы уж тоже меня, старого, простите, но ваш Василий, которого вы вставили в рамочку с ангелочками, по сути-то — прохиндей из мексиканского сериала! Этакий Дон Аферио, понимаете ли! Да что же у вас, женщин, с гордостью-то происходит, когда вы влюбляетесь? Куда она у вас проваливается? Вот взять хоть вас, Катерина Ивановна! Прожили вы со своим Васей жизнь, похоронили его давным-давно и до сих пор не поняли, как подло он поступил! Не только с моей Анютой, но и с вами. Конечно, я ему благодарен за то, что внучку мою в детский дом не сдал, но благодарность-то эта не возвышает его, а позорит!
Катерина, с ужасом смотревшая на Ивана Антоновича во время его обличительной речи, вдруг замахала перед его лицом руками.
— Нет, нет и нет! — задыхаясь, заговорила она. — Вы не должны так думать; вы совсем его не знали. Он был необыкновенным человеком — сильным, красивым, благородным. Да, да! Благородным. Разве не благородно то, как он поступил с девочкой, и никогда не ждал ни вашей благодарности, ни вашей помощи. Все его помыслы были только об их счастье, их дружбе. Он обожал их обеих, никого не выделял, и девочки его очень любили. А уж как похожи на него обе! Никто бы никогда не поверил, что они от разных матерей. В своё время что я, что Анюта ваша, безоговорочно увидели в нём смысл жизни. А Вася всё сделал, чтобы девочкам было хорошо и в семье, и друг с другом. Они всегда дружили! Недаром Даша так изменилась после смерти Зои. Для неё это был тяжелейший удар. Не знаю даже, когда она сможет от него оправиться.