Постучал он ей в окошко:
«Добрый день! Фатима здесь?
Целоваться вы немножко
Не интересуетесь?»
— Ну скажи, что класс!
— Скажу, но почему так получается: пишет человек такие смешные и, на мой взгляд, замечательные стихи, они даже поселились в твоей голове, закрепились в памяти того актера, еще, может, в чьей-то, а от фамилии его осталось только начальное «А».
— Ну, пожалуй, чтобы твою фамилию помнили полностью, надо быть уже Пушкиным или Лермонтовым. Но ведь это чрезвычайно сложно. А сколько замечательных произведений вообще существует на свете, любых — литературных, музыкальных, сколько прекрасных, так называемых «малобюджетных» фильмов, да еще к тому же всяких польских, чешских, о которых мы ничего не знаем! Зато «Бэтмен-3» знаком каждому, хотя бы только по названию. Если бы не одна девочка, писавшая мне проникновенные письма в армию, я, может, и вообще не узнал бы о том, кто такой был Саша Черный, и не загорелся желанием прочесть у него все, что смог найти. И кто знает, наткнулся бы я когда на эти чудесные строки:
Тишина. Поля глухие.
За оврагом — скрип колес.
Эх, земля моя Россия,
Да хранит тебя Христос!
— Да… — задумчиво произнесла Жанна. — Борщ будешь?
— Твой борщ — да за величайшее благо почту! Кстати, я еще одно восточное стихотворение того поэта вспомнил, голова — как мешок с цитатами, валяются они там в беспорядке, руку в него опускаешь — никогда не знаешь, на что наткнешься, вот и попробуй тебя сейчас уверить, что все запомнил за раз.
— Не уверишь, — наливая первое ему в тарелку, сказала она, — три стихотворения за одну телепередачу — слишком много.
— Ну и ладно. Спорить не будем. А слушать будешь?
— Буду с удовольствием.
— Ну, слушай:
Много есть персиянок на свете,
Но собою их всех заслоня,
Как гора Арарат на рассвете,
Лучше всех их Зулейка моя!
Много персов есть разных на свете,
Но собою из всех заслоня,
Как гора Арарат на рассвете,
Больше всех ей понравился — я!
Много есть ишаков в нашем месте,
Сосчитать их не хватит ста лет,
Но глупее их сразу всех вместе
Муж Зулейки — Гасан-Бен-Ахмед.
и тут актер пальцами выстроил у себя на голове рога.
— Ха! — Жанна громко засмеялась. — Вот это да, ну, здорово. Класс! Борщ нравится?
— Конечно да.
— А то ты совсем не ешь.
— Так я стихи тебе читал.
— Хватит читать, ешь давай. Слушай, а может, создадим с тобой дуэт, эдакую литературную группу, типа куртуазных маньеристов, и будем стихи писать? Раз ты чужие любишь, у тебя и свои должны получиться — а я буду твоей моральной поддержкой, твоей боевой подругой.