– Я хотел чертовину эту… хельга, что ли, называется, помочь им вниз снести. А она не дала. Подумала, что расколотить могу. Но я абсолютно трезвый был. А что руки у меня в данный момент дрожали, так это у любого…
– Конечно!
– Водитель с грузчиком смотрели… Поняли все. Один говорит: «Поди закури». Еще в комнату за мной зашел. «Брось, говорит, друг! Ну их всех!..»
И вдруг Аня почувствовала, что уже хватит. Не весь же вечер ей слушать про водителя да про грузчика. Она-то ведь у него есть, сидит рядом. Инженерша небось новоселье справляет, а она тут с ним, в холодном углу. По первому слову пришла. Нет, нечего тут его рассказы выслушивать. Надо его уводить.
Аня встала, раскрыла свою сумочку, достала расческу, губную помаду. Заодно поставила на окошко «столичную».
– Я, Тихон, решила взять для праздника. Чтобы поздравил ты меня. А тут как ее пить-то? Ни посуды нет, ничего… Пойдем-ка, милый!
Он тоже поднялся с пола. В том, как он вставал, было что-то грозное:
– С праздником, говоришь? Значит, праздник у тебя?..
Аня попятилась от него, прикрыла грудь сумочкой.
– Поздравляю!.. Ты свою пользу понимаешь. Знаешь ты, кошка-лизунья, что я и любить-то тебя могу, только если выпью!.. Ну-ка, дай ее сюда!
Тихон взял бутылку. Аня еще попятилась, словно в руке у него была не бутылка, а топор или нож. Но тут же она услышала плеск, бульканье. По полу растекалось темное, горько пахнущее пятно, ручейком потекло под брошенный кем-то в этой комнате старый письменный стол.
– На! – сказал Тихон и протянул ей три рубля. – И посуда тебе. Больше нет у меня.
– За что ты так меня, Тихон? – почти шепотом спросила Аня.
– За то, чтобы понимала что-нибудь. А не одни шкафы свои да халаты.
Это показалось Ане слишком уж несправедливым.
– Чего ты меня шкафами-то упрекаешь? – уже резко спросила она. – Я их честно заработала. Люди ко мне с доверием, с уважением, а я тут с тобой по грязному полу валяюсь. Нашел, понимаешь, дуру!..
Она говорила еще что-то. Но получалось, как тогда с Николаем Егоровичем: она то ругалась, то умоляла.
– Тиша, ты не сердись. Если бы я тебя не любила, разве бы я сюда пришла? Ну чем я тебя не устраиваю? Квартира у меня…
– Этаж не подходит, – сказал Тихон.
Аня всей глубины его иронии не поняла и продолжала что-то лепетать, но уже что-то более подходящее:
– Ведь мы с тобой, Тихон, с одного года. Можем друг другу жизнь составить…
Он стоял у окна. В темном небе проплыла сердцевидная лебедка подъемного крана с покачивающимися тросами. Они как щупальца опустились где-то за стопами серых блоков и что-то подхватили. На минуту кран прекратил свое скрипение и скрежет. Стало слышно, как где-то, совсем близко, празднуют застолье и поют песни. Кран опять заскрипел. Огонек, горящий на конце его стрелы, прочертил небо из стороны в сторону.