Потом откуда‑то из пиджака, как из‑под сердца, достал рукопись своей пьесы, которую писал с незапамятных времён, все эти годы, причём на английском языке, заставляя всех своих американо–английско говорящих поклонниц переводить, печатать. Говорил, что он так знает русский, что мечтать приобрести адекватный английский — это всё равно, что мечтать о бессмертии.
— В России пьесу перевели на русский язык, и я тебе её преподношу! Ведь ты не читаешь по–английски, мечтаешь о бессмертии. — И, стесняясь и глядя куда‑то в пустоту, пробормотал, что это «рабочая версия». Я открываю и читаю название:
-»Шёпот змеи — в скобках — немая песнь. Посвящается людям, а число их слишком велико, чтобы перечислять их поимённо, чей пример позволяет нам понять, что человеческая сущность представляет собой притворную комедию призрачных иллюзий». Очень ласковое посвящение друзьям и знакомым. Я не знаю, кто себя причислит к твоим посвящённым?
Вдруг он заторопился, сказал, что его ждёт сын и уже довольно поздно, и направился к выходной двери. Я взглянула на него: он смотрел взором, который словами описать нельзя.
Мы вышли на безмолвную улицу. Окна соседнего дома напротив были не освещены — странно, там живут рок–н— рольные звёзды, и почти все ночи напролёт их окна оживляют нашу улицу. Нежное дуновение весеннего воздуха обдало нас. Чёрные деревья рок–н-рольного сада стояли неподвижно. Луны не было, и на тёмном небе были видны нормальные звёзды… «Посмотри, упал метеор!» Игорь медленно обернулся, тело его поддалось вперёд почти до самой земли, и он, будто теряя равновесие, чуть не задев фонарь, молча упал на колени. Он молитвенно протянул руки к небу, постоял несколько секунд, всей позой выражая муку, и, будто бы вспомнив о чём‑то, произнёс:
Привет тебе от Игоря! О, брат мой метеор!
Светить, угаснуть и исчезнуть в царстве мрака!
Его стих перекликнулся с завывающими звуками машин то ли скорой помощи, то ли полицейских, которые донеслись со стороны реки Чарльз–ривер. Не успели замереть в воздухе эти звуки, как со стороны холма раздался резкий стук хлопнувшей двери, который понёсся по склону и исчез, и снова стало тихо. Игорь поднялся с колен, надел перчатки без пальцев, нажал на автоматический открыватель своей машины, которая взвизгнула и открыла ему свои двери. Он сел в неё, махнул нам рукой на прощание, и машина унесла его.
Несколько дней спустя, на исходе марта, после нашего возвращения из Канады позвонил сын Игоря — Серёжа и сказал: «Папа покончил с собой… С собой… Я хотел его спасти. Я так хотел ему помочь. Он уже ничего не слушал… Я так поздно его нашёл и так сразу потерял…»