— Повернитесь ко мне спиной, — сказал он.
— Где моя ночная сорочка?
— Мы будем спать обнаженными, — проговорил он, прижимая ее к себе и обнимая ладонью ее грудь.
— О, как хорошо, — прошептала Эми.
— И мне тоже. Спите, — пробормотал он сонно.
Вскоре его глубокое, ровное дыхание осталось единственным звуком в тишине спальни.
— Я люблю вас, — едва слышно прошептала она.
Проснувшись поутру, Уилл шокировал Эми: пришлось объяснять ей, что такое утренняя эрекция.
— Вы шутите.
Эми лежала на боку, натянув одеяло до подбородка. Чудесные рыжие волосы рассыпались по подушке.
— Это правда. У мужчин возбуждение может наступить и днем, в том числе и у меня.
— Я вам не верю.
— Но это же очень заметно благодаря нашей моде на облегающие брюки, — возразил он.
— У меня нет привычки таращиться на мужской пах, — сказала Эми.
Голос выдавал ее крайнее удивление.
Он рассмеялся.
Эми сморщила носик.
— Тетя Эстер права! Мужчины — животные.
Уилл сорвал с нее одеяло.
— Р-р-р, — зарычал он, набрасываясь на нее. — Вот вы и попались в ловушку. Сейчас я вами позавтракаю.
Смеясь, она пыталась его оттолкнуть.
— Значит, вы мне не верите?
— Нет.
— Отлично. Поскольку вы объявили о своем поражении, вам придется остаться в постели со мной еще на шесть дней.
— Что? Нет! Я уступила вам победу — это был подарок, а вовсе не поражение.
Уилл улыбнулся — уж очень разгневанное у нее было лицо — и медленно покачал головой.
— Правила этого не предусматривали.
— Вы только что проиграли пари, — сказала Эми. — И я получаю еще три недели ухаживания. Праздник для вас закончился.
Черт побери. Она, похоже, была настроена всерьез.
— Давайте пойдем на компромисс, — предложил он.
Эми сощурила зеленые глаза.
— Серьезно, я собирался ухаживать за вами по-прежнему. Между прочим, говорил ли я вам, что вы особенно обворожительны, когда на вас из одежды только изумрудное ожерелье?
— Это не ухаживание. Это вожделение, — возразила Эми.
Уилл чуть не сказал ей, что первое как раз вытекает из второго, но не решился, а то еще сбросит его с постели.
— Нам еще многое предстоит узнать друг о друге, — проговорил он. — Вы должны признать, что мы замечательно проводим время вместе.
— Я не останусь в этой постели на шесть дней.
Уилл вздохнул.
— А мое сердце так жаждет этого.
— Уилл, будьте благоразумны. Мы ведь не можем есть в постели.
— Очень даже можем.
Он чуть не признался, что проделывал это неоднократно. Неосторожный намек на прошлые связи мог стоить ему несмываемой черной метки. Тем более что ни одна из этих женщин, в сущности, ничего не значила для него. А вот Эми оказалась особенной. Как сказал Белл, одной на тысячу.