Татьяна тряхнула головой, и белокурый локон выбился из ее аккуратной прически.
– А разве это не так? – поинтересовалась она. – Не будь эта особа женщиной легкого поведения, она бы продолжала оплакивать мужа, а не привела бы к себе в дом другого мужчину. По мне, так я делаю все правильно.
Главреж не стал с ней спорить:
– Мне все с тобой ясно. Лучше всех выглядел… – он осекся, посмотрев на Руденко, и Валерий все понял. Ходынский побоялся хвалить его. Эта похвала предполагала новые роли в будущем, а будут ли они – Ходынский не имел понятия. – А в общем, – поправился главреж, – всем надо играть лучше. Ну, с Богом.
Уже прозвенел последний звонок, в зале выключили свет, и занавес дернулся. Артисты быстро заняли свои места. Они играли превосходно и словно слились со зрительным залом. Ходынский удовлетворенно качал головой. В зале стояла полная тишина. Никто не решался заговорить по телефону, никто не шептался с соседом. Обезображенное лицо Валерия Руденко, искусно загримированное умелыми руками, казалось прекрасным. «Черт возьми, если бы не его рожа и недостаток образования, он играл бы у меня главные роли», – подумал Ходынский. Бучумов тоже превзошел сам себя. Он учел все замечания, и зрители ловили каждое его слово. Действие летело на одном дыхании. Близилась финальная сцена. Дон Гуан целовал на прощанье руки Донне Анне и страстно прощался:
– Прощай же, до свиданья, друг мой милый.
Сказав это, Бучумов выбежал со сцены и вернулся назад с криком:
– А!
Татьяна натурально изобразила удивление:
– Что с тобой?..
Когда Руденко вошел в костюме статуи Командора, зал напряженно замер. Татьяна вскрикнула и упала. «Молодец!» – подумал Ходынский и с улыбкой взглянул на ее мужа. Тот понимающе кивнул в ответ. Громкий угрожающий голос Руденко бросал в дрожь:
– Я на зов явился.
Бучумов очень натурально побелел.
– О боже! Донна Анна!
– Брось ее, – ответствовал Валерий. – Все кончено. Дрожишь ты, Дон Гуан.
Роман осекся, однако совладал с собой. На него подействовала прекрасная игра Руденко.
– Я? Нет. Я звал тебя и рад, что вижу.
Руденко был торжественен и спокоен.
– Дай руку.
Голос Бучумова звучал глухо и обреченно:
– Вот она… О, тяжело пожатье каменной его десницы!
Зрители напряженно следили за действием. Теперь негодяй и развратник Дон Гуан и благородный Командор снова сошлись лицом к лицу.
– Оставь меня, пусти – пусти мне руку, – при этих словах Командор вытащил кинжал. Его лезвие блеснуло в свете ламп.
– Я гибну, кончено, о Донна Анна! – прошептал Роман, и Командор ударил его. Роман рухнул как подкошенный. Зрители разразились аплодисментами. Тяжелый бархатный занавес упал, скрыв Татьяну и Валерия, переглянувшихся с облегчением на лицах. В зале послышался топот. Толпа направилась в буфет. На сцену выскочил Ходынский.