– Ребята, все было прекрасно. Сегодня вы играли как никогда. Но давайте быстренько расходиться. Сейчас выйдут Моцарт и Сальери. Нужно еще поменять декорации.
Татьяна и Валерий последовали его просьбе. Лишь Роман так же неподвижно лежал на холодном полу.
– Бучумов, поднимайся, заигрался, – Ходынский присел и потряс его за плечо, но тут же отпрянул. Артист не пошевелился, под ним растекалась лужа крови. Кинжал так и остался торчать в животе, а на камзоле расплылось темное пятно. Олег не верил своим глазам:
– Что за черт! Идите сюда. Нет, вызовите врача. Кажется, он мертв. Как это могло произойти?
Татьяна сжала кулаки:
– Он что, умер? Но этого просто не может быть.
– Он мертв, – лицо главрежа было белее снега. – Во всяком случае, мне так кажется. Да вызовет ли кто-нибудь эту чертову «Скорую», и вообще, нужно что-нибудь объяснить зрителям. Мы не можем дальше продолжать спектакль.
– Но этого не может быть, – женщина вот-вот готова была сорваться. – Это бутафорский кинжал. Роман не мог умереть.
– Но он не дышит! – Ходынского трясло, как в лихорадке. Он поднял ладонь, испачканную в чем-то красном, и показал ей. – А это кровь.
– Он умер? – Незнакомый голос срывался на фальцет. Все обернулись. На негнувшихся ногах к телу шел Валерий. Его лицо под слоем грима было страшно. – Я убил его?
Главреж развел руками:
– Я ничего не понимаю. Каким-то образом ты заколол его кинжалом.
Губы Руденко посинели:
– Я убил его… – прошептал он и упал на пол рядом с бездыханным трупом. Ходынский бросился к нему:
– Черт возьми, у него больное сердце. Мне не хватало здесь еще одного трупа. Да где эта проклятая «Скорая»?
Испуганный охранник вел людей в белых халатах. Пожилой мужчина в очках, с клинообразной бородкой пощупал пульс у Бучумова.
– Этот готов, – сказал он как-то равнодушно и подошел к Руденко. Повозившись возле него, врач вздохнул с облегчением.
– А тут сердечный приступ. Мы успеем его спасти, – он бросил взгляд на двух парней, и те торопливо разложили носилки и аккуратно опустили на них Валерия. – Несите скорее в машину. – Доктор повернулся к Ходынскому, кусавшему губы: – Вам следует пригласить полицию. Тут, – он кивнул на Бучумова, – я уже ничем не могу помочь. Мне нужно спасать второго.
– Да, – растерянно ответил главреж. – Делайте свое дело.
Когда врач и два медбрата удалились, Ходынский побежал в свой кабинет и принялся звонить в полицию.
Катя и Костя уже давно ждали воскресенья, и вот наконец оно приблизилось. Они собрались выехать на природу вместе с приятелями Киселевыми и дочерью Полиной и с субботнего вечера, даже правильнее сказать, обеда, начали приготовления. Семейные пары давно облюбовали одно красивое местечко на природе – возле реки. Киселевы и Скворцовы вообще любили гулять по лесу ранней весной. Они считали, что бродить по нему – настоящее удовольствие. Местами лежал снег – ведь все же март месяц на дворе, да и температура еще не совсем высокая, и движения скованы теплой одеждой, но все уже дышало настоящим, весенним воздухом. Такая особая атмосфера бывает только в первый месяц весны – все пропитывается солнцем и теплом, даже если они балуют редко.