— Какая же это причина?
Аристидис ответил как-то сухо и раздраженно:
— Такое разрешение дается только в тех редких случаях, когда человек не справляется со своей работой из-за тоски по жене. Кажется, именно так получилось с вашим супругом. Ученый мир знал Беттертона как молодого гениального ученого. Тем не менее, все работы, которые он выполнил здесь, не поднялись выше среднего уровня. Да, я разочаровался в нем.
— А разве это не обычное явление? — удивилась Хилари. — Ведь все ученые, они же здесь просто как в тюрьме. Наверное, они как-то протестуют? В самом начале хотя бы?
— Да, — проговорил Аристидис. — Это вполне естественно, и этого не избежать. Так обычно бывает и с птицей. Но если в клетке достаточно воздуха, если у нее есть все необходимое — супружеская половина, зерно, вода, ветка — все, что нужно для жизни, тогда эта птица в конце концов забывает, что она когда-то была свободна.
Хилари содрогнулась.
— Вы меня просто пугаете! Мне страшно слышать это!
— Постепенно вы многое поймете, мадам. Уверяю вас, что хотя вновь прибывшие ученые с различными убеждениями поначалу и будут протестовать, в конце концов все они превратятся в оловянных солдатиков. — Как вы можете с такой уверенностью говорить это?!
— В бренном нашем мире ни в чем нельзя быть уверенным. С этим я могу согласиться. Тем не менее я убежден, что будет именно так.
Хилари смотрела на Аристидиса с ужасом.
— Это кошмарно! — воскликнула она. — Сборище живых автоматов, автоматически работающих мозгов! Мозги-автоматы! Вот во что вы мечтаете превратить людей!
— Абсолютно верно. Вам удалось подыскать более чем точное определение, мадам.
— И этими автоматически работающими мозгами вы намереваетесь однажды начать снабжать тех, кто заплатит за них подороже?
— Это, пожалуй, грубо сказано, но, тем не менее, именно этот принцип лежит в основе всего предприятия, мадам.
— Но ведь вы не сможете отослать отсюда ученого так же просто, как это делается с настоящим автоматом.
— Почему же?
— Как только ученый попадет в нережимные условия, он может отказаться от работы на нового нанимателя. Ведь он будет тогда свободным.
— До некоторой степени вы правы. Но ведь предусматривается осуществление некоторого, я бы сказал, вмешательства.
— А это еще что за вмешательство?
— Вы слышали что-нибудь о лейкотомии, мадам?
Хилари нахмурилась.
— Это какая-то операция на живом мозге?
— Совершенно верно. Сначала врачи предложили ее как средство излечения от меланхолии. Я умышленно избегаю медицинских терминов, чтобы вам легче было меня понять. После операции больной больше не покушается на самоубийство, никогда уже не испытывает чувства вины. Он делается беззаботным, бессовестным и, в большинстве случаев, необыкновенно покорным.