Ах, как мило с его стороны. Прошел уже месяц или больше с тех пор, как она упомянула при Лэрри дату своего рождения. Он был таким добрым! Целый соверен! Однако, радуясь подарку, девушка невольно подумала о том, что у нее уже было несколько соверенов в ящике наверху и что она была бы намного больше рада чему-то... ну, более личному. Например, маленькой броши, или медальону, или цепочке за четыре шиллинга и шесть пенсов, которую она видела в магазине в Феллберне в прошлый свой выходной; она даже хотела сама купить ее для себя.
Эмили тут же подумала, что она просто неблагодарная тварь, и напомнила себе, что хозяин не был ее мужчиной. Что она под этим подразумевала? Ну, сказала она себе, тот факт, что он не воспользовался тем, что произошло между ними вечером после похорон Кона. А он вполне мог воспользоваться этим. О да, он мог. Он мог бы сыграть на ее чувствах, но он не стал. Он знал свое место, а она с того вечера знала свое. Вот почему, говорила Эмили себе, она не могла назвать его своим мужчиной; более того, она может ходить, высоко держа голову, если ей так захочется.
— С днем рождения, Эмили!
Она почти подпрыгнула и обернулась, с письмом в одной руке, с совереном и конвертом в другой, и расхохоталась:
— О, спасибо. И спасибо вот за это. Вы так добры. Я ничего подобного не ожидала.
Следующие слова Лэрри несколько поколебали ее понятие своего или не своего мужчины, потому что он сказал:
— Я бы хотел подарить тебе какую-нибудь вещицу, но боюсь, что совсем не умею выбирать подарки. И вообще, я не знал, что бы ты хотела получить в подарок.
— О, все нормально. — Ее лицо осветилось, а глаза сияли. — Я знаю, что я куплю на эти деньги.
— Что?
— Медальон и цепочку, хорошую цепочку. Я видела симпатичную цепочку за четыре шиллинга и шесть пенсов в Феллберне, но теперь я куплю более хорошую... Ой, чайник же кипит, я сейчас приготовлю чай.
Эмили подбежала к плите, а Берч стоял и наблюдал за ней, когда она хотела схватить чайник, забыв, что все еще держит письмо и деньги в руке. Девушка быстро положила их на полку, поставила чайник на полку в очаге и повернулась к нему.
— Я не знаю, что со мной этим утром, я пытаюсь заварить чай без заварочного чайника.
И снова она побежала, на этот раз к буфету, и, насыпав в чайник чай, посмотрела на него и остановилась. Хозяин стоял на том же месте, даже не сдвинулся, выражение его глаз было добрым и одновременно грустным, когда он сказал:
— Семнадцать. Ты будешь красивой женщиной, Эмили.
— О, сэр! — Она прикусила губу, опустила глаза и покачала головой.