— Даже если у тебя дома нет телевизора?
— Телевизоры выставлены в каждом кафе, ресторане, даже в сельском магазине. Извини, не могу об этом говорить, Булле! Знал бы ты, как мне хочется оседлать велосипед и выиграть этот проклятый этап!
— Как раз это ты сейчас и сделаешь! — Булле подскочил к Эдди и заставил его встать.
— Что? — не понял Эдди.
— Я помогу тебе залатать камеру, мы помчимся к вершине, и у нас будут брать интервью.
— У нас? — сказал Эдди, когда Булле стал подталкивать его к велосипеду.
— Да-с. Потому что это интервью я тоже буду давать. И попрошу Лисе и доктора Проктора забрать меня отсюда, чтобы мы втроем отправились назад в наши дни.
— Ты говоришь много глупостей, — буркнул Эдди, доставая принадлежности для латания камеры. — Но в любом случае ты вернул мне азарт к победе.
Две минуты спустя две овцы, мирно жевавшие траву в загоне, подняли головы, когда по дороге мимо них проехал велосипед.
— Нет, ты видела? — спросила одна медленно жующая овца другую. — Двое на одном велосипеде. Жулики, верно?
Другая сонно заморгала.
— Мм, а п-чему? Им же будет тяжелее на гору ехать. Пусть сами разбираются.
— Я не про то, — сказала первая. — Кто им это разрешил?
Вторая пожевала травку, обдумывая мысль.
— Знать не знаю, — наконец сказала она. — Это не наше овечье дело.
Эдди стоял на педалях и энергично крутил их. Не только потому, что, стоя на педалях, он мог ехать быстрее, но и потому, что сиденье было занято рыжеволосым парнишкой с прищепкой на носу, который кричал ему в ухо:
— Давай, Эдди! Быстрее, Эдди! Ты чемпион, Эдди!
А когда Эдди пытался немного сбавить темп, то крик был:
— Возьми себя в руки, Эдди! Тебя надо подгонять, Эдди? Ты хочешь, чтобы это было твоим Ватерлоо, Эдди? Ты можешь больше! Как приятно выкладываться полностью!
По правде говоря, это им не очень помогло. Они стали обгонять велосипедистов, которые, открыв рот, смотрели на странный парный экипаж с кричащим мальчишкой:
— Давай, Эдди! Остальные устали еще бо-о-ольше! Думай о девушках, которые ждут тебя на вершине, Эдди! Думай об их сладких губах. Очень сладких, Эдди. Быстрее, иначе тебе будет капут! И не какой-нибудь мягкий, а самый жесткий капут!
Эдди, который не знал, что такое капут, но не горел желанием узнать, поднажал. Язык его высунулся, дыхание сопровождалось странным свистом. Но они обгоняли одного велосипедиста за другим и уже поднимались по таким местам горы, где в тени прятались пласты снега. Хотя одежда Булле высохла под солнечными лучами, он начал мерзнуть и щелкать зубами, выкрикивая свою смесь призывов и угроз.