Свинья остановилась, девочка спрыгнула и ворвалась в толпу с криком:
— Доктор Проктор! Доктор Проктор! Это я, Лисе! Вы здесь? Доктор Проктор!
Однако голос девочки утонул в звуках падающего ножа и радостных воплях толпы. Девочка остановилась, продолжая кричать, но никто не ответил. Это было естественно, ее тоненький голосок просто никому не был слышен. Она покорилась судьбе и стала беспомощно озираться по сторонам. И тут Марсель увидел, что по ее щекам текут слезы. Марсель был юноша чувствительный, его всегда больше интересовали музыка и благоденствие окружающих, чем отрубание голов, поэтому он, так и не выпустив трубу из рук, подошел к девочке.
— Пливет, — сказал он.
Но девочка была увлечена поисками человека в толпе и не заметила его.
Марсель кашлянул:
— Пливет, Лисе.
Она повернулась и удивленно посмотрела на него.
— Я могу тебе помочь? — спросил Марсель.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — спросила девочка.
— Оттуда, что ты много лаз кличала: «Это я, Лисе!»
— Ах да, — улыбнулась Лисе, но улыбка была какой-то безрадостной, почти плачущей.
— Твой голос почти совелшенно не слышен в этой толпе, — сказал Марсель. — Если хочешь, чтобы тебя услышал этот доктол Плоктол…
— Проктор, — сказала Лисе.
— Ну да, я так и сказал, — сказал Марсель. — Тебе тлебуется что-то гломкое. Наплимел, вот это. — Марсель показал трубу. — А еще надо снять дулацкую плищепку с носа.
Лисе посмотрела на его инструмент:
— Я не могу позвать доктора через эту штуку.
— Нет, — сказал Марсель. — Но я могу сыглать что-то, и он поймет, что ты здесь.
— Например что?
— Не знаю. Есть какая-нибудь песня доктола Плоктола? Или песня Лисе?
Лисе покачала головой.
Марсель склонил голову набок:
— А какая-нибудь песня того места, где ты живешь?
— Песня Пушечной улицы? — сказала Лисе. — Мне кажется, такой нет.
— Ну ладно, — вздохнул Марсель и задумался. — Хочешь булку с сылом бли?
Лисе внимательно посмотрела на трубу в руках Марселя. «Мысли — это всего лишь мысли, — подумала она. — А мечты — всего лишь мечты. Но возможно…»
— Ты не мог бы одолжить мне твою тлубу… то есть трубу, конечно? — спросила она.
Марсель посмотрел на нее, потом на свою трубу. Задумался. Кивнул и протянул трубу ей. Она приставила мундштук к губам. Сосредоточилась, забыла про звуки «ж-жик!», «хлюп!» и «ура!», которые носились вокруг. Да, как раз о таком она и мечтала. Не о месте, где людям отрубают головы, но, по крайней мере, о месте, где так же много народу…
Лисе поставила пальцы на вентили и стала дуть. Первый звук был осторожным, пробным. Второй — фальшивым, некрасивым. Третий — не таким, каким она его задумала. Но четвертый был точно таким, как надо. И пятый тоже. Марсель одобрительно закивал, когда шестой звук полетел отчетливо и мощно в синее вечернее небо над площадью Революции в Париже. Странная мысль, но никто, кроме тебя и меня, не знает, что впервые во Франции, а также и во всем мире сейчас звучала песня, известная каждому норвежцу: «Да, мы любим этот край».