– Толик Лавровский отсутствовал около трех месяцев, – заметила я. – И его тоже привела «тетя»!
– Эти «тети» фигурировали почти во всех показаниях детей, – кивнул журналист. – Однако описания внешности, данные детьми психологам, сильно различаются.
– Это нормально, – сказала Ивонна. – Дети маленькие, их восприятие отличается от нашего: все зависит от правильности наводящих вопросов, которые задает психолог, а нащупать «правильное» направление нелегко, когда разговариваешь с четырех– или пятилетним пациентом!
– Более того, – вмешался Карпухин, – нельзя исключать еще двух факторов. Вопервых, это действительно могли быть разные женщины. Вовторых, одна и та же женщина могла менять внешность при помощи парика и косметики – тут и взрослые в своих показаниях выглядели бы не лучше!
– Готовы слушать дальше? – спросил Гришаев, когда дискуссия сошла на нет. – Так вот, второй стала шестилетняя Оля Крылова, полтора года спустя. Ее похитили в супермаркете, а вернули примерно через два месяца, когда родители уже отчаялись получить дочь назад, а милиция расписалась в собственном бессилии задолго до этого. Надо сказать, что дела Никиты и Оли не связали между собой, ими занимались разные следователи по месту жительства. Опять же следствие с самого начала пошло по тому же ложному пути, что и в случае с Ремизовыми: трясли родителей, а драгоценное время уходило. Связь установили только по возвращении Оли, но ничего путного так и не выяснили. Потом были Рома Решетилов и Дима Севостьянов в две тысяча седьмом, Маша Жукова и Арсен Баланян в две тысячи восьмом, Дмитрий Аксененко, Петр Анохин и Руслана Энтина в две тысячи девятом. Теперь есть еще Лавровский и Красин.
– Итого – двенадцать детей, – подытожил Карпухин. – А мы ни на шаг не продвинулись!
– Вы беседовали со всеми родителями? – поинтересовался Лицкявичус, впервые за все время подав голос.
– Кроме Энтиных, – ответил Олег. – Они уехали еще до того, как я смог чтото предпринять. И Лавровских: они сразу отказались.
– Их можно понять: родителей совсем затравили! – воскликнула Ивонна. – Сейчас речь вообще идет чуть ли не об изъятии мальчика и помещении его под опеку до тех пор, пока дело не расследуют до конца. Похоже, в России началась очередная «охота на ведьм»!
– Давайтека по порядку, – обратился к журналисту майор. – Пробежимся по всем вашим записям интервью с родителями и попытаемся установить чтото общее.
Через три часа работы мы пришли к выводу, что пострадавших не объединяет абсолютно ничего! Детям было от четырех до восьми лет, и Владик оказался самым старшим. Место похищения не повторялось ни разу, обстоятельства отличались кардинально. С точки зрения материального достатка, пожалуй, прослеживалась общая тенденция – все семьи были отнюдь не бедны, и только Елена Красина, простой преподаватель английского языка, выпадала из общего контекста. Однако майор сразу отбросил классификацию по материальному признаку, так как речь шла не о выкупе, а о похищении органов.