— Кэп Энсон только что сказал мне, что все аспиранты, как правило, терпеть не могут своего профессора.
— Черт, да он шутит, это просто разговорчики старого Кэпа. Бывает, некоторые парни несут всякое о своих профах, но это ерунда.
Брейд вдруг заметил (хотя раньше это не бросалось ему в глаза), как непринужденно держится с ним Эммит. Аспиранты Ранке, разговаривая со своим профессором, вытягиваются точно по стойке «смирно». «Ну и что, — подумал Брейд. — Разве этого я хочу? Чтобы мне отдавали честь и щелкали каблуками?»
— Ну, а Ральф?
Глаза Эммита затуманились.
— Простите?
— Как насчет Ральфа, Чарли? Как он ко мне относился?
— Ну… — Эммит откашлялся, тщательно прочистив горло. — Я его не так уж хорошо знал. Он вообще был неразговорчивый.
— Но он меня не любил, правда?
Эммит с минуту соображал.
— Он никого не любил. Ну, в общем… — Он сделал попытку встать.
Брейд удержал его:
— Подождите, Вы не ответили на мой вопрос. Несколько поздно интересоваться Ральфом, но мне интересно, я хочу знать. Он действительно меня не любил, да?
— Ну как сказать, профессор, пожалуй нет. — Эти слова пришлось вытягивать из Эммита точно клещами.
— А почему? Вы не знаете?
(Было что-то недостойное в таком выспрашивании, и Брейд испытал мучительную неловкость. Но ему необходимо было знать.)
— Насколько я понимаю, сэр, потому что он был форменный болван. — Эммит сразу спохватился: — Я не то хотел сказать.
— Ох, да не будьте вы суеверны, не бойтесь говорить о мертвых плохо, — раздраженно сказал Брейд. — Добрые слова нужны пока человек жив и может оценить похвалу. Покойнику лучше от них не станет. Хватит с нас этих фальшивых правил — хвали-его-когда-умрет ни-на-секунду-раньше.
— Ну, он подошел к нам однажды, когда мы трепались, и пристроился так сбоку. А мы перебирали наших профессоров — ну, знаете, как это бывает?
— Знаю, — Брейду вдруг живо вспомнились его собственные студенческие годы.
— И один наш парень сказал, что Фостер становится просто невозможным, понимаете, или что-то в этом роде, а Нейфилд вмешался и говорит: другие еще похуже — таким вообще наплевать, потонет студент или выплывет. И назвал вас, сэр.
Брейд кивнул:
— Понятно.
Значит, ненависть возникла вовсе не по тем причинам, о которых говорил Кэп Энсон? Значит, Ральф тяготился слишком большой свободой?
— Но вот что я вам скажу, сэр, — продолжал Эммит. — По-моему, это вряд ли была ненависть. Я иногда наблюдал за ним на ваших семинарах, видел, как он смотрел на вас, особенно последние несколько месяцев. Странное дело… — Эммит вдруг умолк.
— Ну? — Брейд уже еле владел собой. — Ну?