Стелла и Джеффри вернулись в театр без всякой краски. За десять минут до их прихода все уже всё знали. Бэбз Осборн сказала — странно, вечно Стелла тут как тут, когда происходит трагедия. Притом она вовсе не хотела обидеть Стеллу.
Фредди Рейналд уговаривал ее выбросить то, что она видела, из головы. Пойми, картины у нас в мозгу мы в состоянии контролировать. Как в этой роли Чинь-Чинь, например, — подаются световые сигналы. Пусть Стелла вот что — заместит один образ другим. Уж он-то знает, что говорит: прямо у него на глазах человек умер от разрыва сердца, разметывая навоз. Того мальчика на мостовой надо заменить белой голой комнатой, что ли, или вазой, скажем, наполненной лилиями.
— Лучше бы вы мне не говорили, — сказала она. — Я такая внушаемая. Вот теперь только и вижу комнату, наполненную конским дерьмом.
На Сент-Айвза случай произвел тяжелейшее впечатление.
— Боже, боже, — сказал он. — Ну отчего так страшна наша жизнь! — И с чувством высморкался. Под рукою не было чуткой Дотти, и, помаявшись, он отправился наверх, в гардеробную, где Пру ему приготовила чашечку чая.
Вечерняя репетиция задержалась, потому что Мередит был на деловом ланче в кабинете у Розы. Явившись, протопал по сцене, без единого слова прошел кулисами в зал.
На Стеллу пьеса производила странное впечатление. Учитывая, что предназначалась она для детей, даже удивительно, как много в ней противных персонажей, хоть бы эта Чинь-Чинь, — в общем-то, скорее злая волшебница. Бэбз Осборн роль Венди шла как корове седло: такой дылде. И хотя мистера Дарлинга и капитана Крюка всегда исполняет один актер, у Сент-Айвза между ними не получалось никакой разницы. Прыгал по детской и резвился на палубе „Веселого Роджера“. Мередит два раза ему говорил: надо подбавить свирепости, да что толку. Он чересчур хотел нравиться и был поэтому абсолютно нестрашный.
Из Мэри Дир вышел прямо какой-то зловещий Питер. Ни мальчик, ни девочка, ни старая, ни молодая. Она выходила на сцену — и все остальные растворялись, как тени. Во время ее разговора с Венди в сцене „Дома под землей“ Стеллу просто трясло.
Зачем, во-первых, столько соплей? Бэбз плела пропащим мальчикам историю про то, как мамочки вечно ждут не дождутся своих деток.
„Смотрите (показывая вверх), там открыто окно“. И они полетели к своим любящим родителям, и перо не в силах описать счастливую сцену, над которой мы опустим занавес скромности. (Ее триумф испорчен стоном Питера, и она бросается к нему.) „Питер! Что! Где?“
На что Мэри Дир отвечает глухим голосом:
„Нет, это не та боль“,