— Я привез с собой довольно много документов, — обратился он к Элли, — которые мы с тобой должны просмотреть. Мне нужна твоя подпись.
— Пожалуйста, дядя Эндрю. В любое время.
— Вот и прекрасно. Но особой спешки нет. У меня есть еще дела в Лондоне, я пробуду здесь дней десять.
Десять дней, подумал я. Немало. Мне вовсе не хотелось бы, чтобы мистер Липпинкот пробыл в Лондоне десять дней. Держался он, можно сказать, вполне любезно, но это еще не означало, что он со мной примирился. Тем не менее, в ту минуту я уже не знал точно, враг он мне или нет. Если враг, свои карты он, во всяком случае, быстро не раскроет.
— А сейчас, — продолжал он, — раз уж мы встретились и пришли, так сказать, к согласию, мне хотелось бы коротко поговорить с твоим мужем.
— Можешь поговорить с нами обоими, — сказала Элли. Она была настороже. Я положил ей руку на плечо.
— Не сердись, малышка. Ты не курочка, защищающая своего цыпленка, — И я осторожно подтолкнул ее к дверям, ведущим в спальню. — Дядя Эндрю хочет узнать, что я собой представляю. Он имеет на это право.
Я вывел ее из комнаты и, аккуратно прикрыв за собой обе двери, вернулся в просторную красивую гостиную. Взяв стул, я уселся напротив мистера Липпинкота.
— Я готов к испытанию, — сказал я.
— Благодарю вас, Майкл, — отозвался он. — Прежде всего хочу заверить вас, что никоим образом не испытываю к вам — как вы, возможно, полагаете — неприязни.
— Рад слышать, — ответил я не очень уверенно.
— Позвольте мне быть откровенным, — продолжил мистер Липпинкот, — более откровенным, чем я мог быть в присутствии моей дорогой Элли, опекуном которой я являюсь и которую очень люблю. Возможно, вы еще не совсем поняли, Майкл, какое это необыкновенное, светлое и привлекательное создание.
— Не беспокойтесь. Я очень ее люблю.
— Это не совсем одно и то же, — сухо заметил мистер Липпинкот. — Надеюсь, что вы не только влюблены в нее, но и по-настоящему поняли, какая у нее добрая, но в то же время и весьма ранимая душа.
— Постараюсь понять, — сказал я. — По-моему, это не составит большого труда. Элли — само совершенство.
— Тогда перейдем к тому, о чем я хотел с вами поговорить. Буду предельно откровенен. Вы не из тех молодых людей, среди которых Элли, на мой взгляд, следовало бы искать своего избранника. Нам, мне и членам ее семьи, разумеется, было бы спокойнее, если бы она вышла замуж за человека ее круга…
— За джентльмена, другими словами, — перебил его я.
— Дело не только в этом. В браке очень важно, чтобы муж и жена имели одинаковое воспитание. Именно воспитание, а не происхождение. В конце концов, Герман Гутман, дед Элли, начал жизнь простым докером. А закончил ее одним из самых богатых людей в Америке.