— А теперь, — с пафосом продолжила Мици, — можете меня арестовывать и сажать в тюрьма.
— Не сегодня, — сказал инспектор Креддок.
Когда Креддок с Флетчером пересекали холл, направляясь к выходу, парадная дверь распахнулась, и они чуть не налетели на высокого красивого юношу.
— Сыщики, чтоб мне пусто было! — закричал он.
— Мистер Патрик Симмонс?
— Так точно, инспектор. Вы ведь инспектор, а он сержант, да?
— Совершенно верно, мистер Симмонс. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
— Я невиновен, инспектор. Клянусь, невиновен!
— Знаете что, мистер Симмонс, не валяйте дурака.
Мне еще со многими нужно поговорить, и я не хочу терять времени. Что это за комната? Мы можем сюда пройти?
— Это так называемый кабинет, но здесь никто не работает.
— А мне сказали, вы на занятиях, — протянул Креддок.
— Я обнаружил, что не могу сегодня сосредоточиться на математике, и отправился домой.
Инспектор держался официально: потребовал, чтобы Патрик назвал свое полное имя, возраст, сказал об отношении к военной службе.
— А теперь, мистер Симмонс, будьте добры, опишите вчерашний вечер.
— Мы заклали упитанного тельца[11]. Я хочу сказать, Мици самолично изготовила мятные печенья, а тетя Летти повелела откупорить новую бутылку хереса…
— Новую? — прервал его Креддок. — А что, была старая?
— Да. Целых полбутылки. Но тете Летти что-то в ней не понравилось.
— Она нервничала?
— Да не особенно. Она чрезвычайно разумная женщина. Это старушка Банни всех взвинтила — весь день каркала.
— Значит, у мисс Баннер и вправду были дурные предчувствия?
— О да, она натешилась вволю.
— Объявление она восприняла всерьез?
— Еще бы! Она так перепугалась!
— А мисс Блеклок сначала решила, что вы каким-то образом причастны к публикации объявления. Почему?
— Так меня же здесь вечно обвиняют во всех смертных грехах!
— Вы хотите сказать, что к объявлению не имеете ни малейшего касательства?
— Я? Ни с какого бока!
— И вы раньше не видели Руди Шерца и не общались с ним?
— Никогда.
— Но вы способны на такие шутки, верно?
— Кто вам сказал?! А все из-за того, что я однажды подложил Банни в постель яблочный пирог и послал Мици открыточку: “Берегись! Гестапо напало на твой след!”
— Расскажите о случившемся.
— Как только я вышел в маленькую комнату, чтобы принести херес, свет вдруг погас. Я обернулся: в дверях стоял какой-то тип, он рявкнул: “А ну руки вверх!” Все разохались, развопились, а я прикидывал, как бы половчее сбить его с ног. Но он вдруг принялся палить из пистолета, а потом хлоп — и повалился на пол; фонарик выпал из его руки, и опять стало темно; тут полковник Истербрук стал командовать, как в казарме: “Свет! Свет!..” А где я ему возьму свет? Разве моя зажигалка долго протянет? Эти проклятые новшества — сплошное надувательство.