Сергей ушел в отставку, не дождавшись пятидесяти лет. Это была не столько отставка, сколько отбраковка. У него развилась клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства. Не мог ездить в лифте и спускаться в метро.
На работу к банкиру Гуськову попал по случаю. Работал шофером, выполнял всякие поручения. Был главным куда пошлют.
Сергею это нравилось. Он с удовольствием валил на участке сухие деревья. Весной и осенью сгребал листья и складывал их в большие полиэтиленовые мешки. Чистил крыши. Закупал картошку в соседней деревне.
У Гуськовых работал охранник – чеченец Мовлади. Его все звали Володька. На Володьке были две овчарки – немецкая и кавказская. Он их кормил и выгуливал. Все остальное время сидел на своем балконе, как на вышке, и высматривал: кто идет и куда.
У Володьки в ауле осталась жена с тремя детьми. Он ездил к ней раз в год, отвозил деньги, заделывал нового ребенка – и обратно в Россию.
Сергей – вдовец. Жена умерла рано, в тридцать лет.
Сергей спрашивал у врача:
– Как же так? Она такая молодая, такая красивая…
– Рак косит всех, и молодых, и красивых, и даже детей.
– И ничего нельзя сделать?
– Пока ничего, – скорбно отвечал врач.
– А Бог куда смотрит?
Врач не отвечал на этот вопрос. Может быть, Бог отвлекся и не углядел. А может, Бог не для этого. Он запускает людей для жизни, а дальше барахтайся в одиночку.
Жена умирала в больнице. Однажды ей показалось: если она отсюда убежит, то выздоровеет.
– Забери меня отсюда, – просила она.
– Врач не разрешает, – объяснял Сергей.
– А ты укради.
Он взял ее на руки, закутал в байковое больничное одеяло. И унес.
Хоронил весь военный городок.
Если бы сегодняшние богатые знали, что такое военный городок… Лестничные марши с облупленными стенами, соответствующими рисунками. Семьи офицеров.
Что видела его жена Тамара? И что видит жена Гуськова Елена.
У Елены – дорогие парикмахерские, салоны красоты, продукты – в шведском магазине «Стокманн», одежда в «Эскадо».
Он, Сергей, ничего не дал своей жене, кроме любви. А Елена имеет все, кроме любви. И что же? Если нет любви, то ничего и не надо.
Жизнь сама по себе, не освещенная светом любви, – это та же подводная лодка, покачивающаяся в холоде и мраке.
Сергей взял чашку с чаем и стал пить. Елена открыла глаза и долго смотрела на Сергея. Видимо, не понимала, что он здесь делает.
– Я могу идти? – спросил Сергей.
– Может, повесишь люстру? – попросила Елена.
Рабочий день Сергея кончился. Она не имела права его задерживать. Но не хотела оставаться одна.
– А че не повесить? – отозвался Сергей и стал распаковывать люстру.