— Постоянно благожелателен? Ты уверена, что это именно то слово — «благожелательность»?
— Да, потому что именно поэтому он назвал проект «Бенво».
— Интересно, а как его коллеги отнеслись к тому, что он дал задний ход?
— Не думаю, чтобы об этом знали многие. Эта Лиза, австрийская девушка, она с ним работала вместе, а еще был какой-то молодой человек по фамилии Лиденталь, или что-то вроде этого, но он умер от туберкулеза. И потом, о тех, кто с ним работал; он говорил как о простых помощниках, которые не знают, что именно он делает и каков будет результат. Я понимаю, к чему ты клонишь, — вдруг сказала Матильда. — Вряд ли он когда-либо кому-либо об этом говорил. Я думаю, что он уничтожил свои формулы, или записи, или что там у него было, и выбросил эту идею из головы. А потом с ним случился этот удар, и теперь он, бедный, плохо говорит. У него одна сторона парализована. Он и слышит плоховато. Он теперь только слушает музыку, и в этом вся его жизнь.
— Ты думаешь, дело всей жизни завершилось?
— Он даже не встречается с друзьями. Думаю, ему тяжело с ними видеться: он всегда находит какую-нибудь отговорку.
— Но ведь он жив, — возразил адмирал Блант. — Он все еще жив. У тебя есть его адрес?
— Есть где-то в записной книжке. Он живет все там же, на севере Шотландии. Но пойми же, когда-то он был таким удивительным человеком, а теперь он совсем не тот. Он просто… практически мертв, мертв во всех отношениях.
— Всегда остается надежда, — сказал адмирал Блант и добавил:
— И вера.
— И благожелательность, — сказала леди Матильда.
Профессор Джон Готлиб сидел в кресле и пристально смотрел на красивую молодую женщину, сидевшую напротив. Он поднял руку и по привычке как-то по-обезьяньи почесал ухо. Сам он тоже слегка походил на обезьяну. Выдающийся вперед подбородок, непропорционально высокий лоб мыслителя, маленькая, тщедушная фигурка.
— Не каждый день ко мне приходит молодая леди с письмом от президента Соединенных Штатов. И все же, — приветливо сказал профессор Готлиб, — президенты не всегда наверняка знают, что делают. Что это все значит? Насколько я понял, у вас самые высокие рекомендации.
— Я пришла спросить вас о том, что вы знаете или что можете мне сказать о некоем проекте «Бенво».
— Вы действительно графиня Рената Зерковски?
— Формально — да, но чаще меня называют Мэри-Энн.
— Да, так и написано в отдельном письме. Значит, вы хотите знать о проекте «Бенво». Ну что ж, было такое дело. Теперь этот проект умер и похоронен, так же, по-моему, как и его автор.
— Вы имеете в виду профессора Шорхэма?