Ранняя попытка оказалась первой ласточкой. Вариант Олдоса Хаксли — чем не обобщающий, редкостно точный символ всей последующей постатомной фантастики?
Олдос Хаксли был первооткрывателем, разведчиком. Когда месторождение было разведано и признано перспективным, за менее разборчивыми "старателями" дело не стало. Тема постъядерного мира превратилась в настоящую золотую жилу западной фантастики.
В романе "Ярость" (1950) Генри Каттнера и Кэтрин Мур есть примечательная фраза, не утратившая значения и поныне: "Не ядерная война уничтожила Землю, а ядерный образ мысли".
Ядерный образ мысли — это подсчет "их" боеголовок против "наших", это надежда на атомные "кулаки" в деле реализации часто и вовсе мизерных политических амбиций, это по-прежнему вера в победоносную войну с использованием атомного оружия. Научная фантастика показала и цену такой "победы", и ее возможный результат.
Перелистывая книги, теперь уже безусловно отошедшие в историю научной фантастики, мы везде натыкаемся на одни и те же картины.
Коллапс цивилизации, лишившейся большинства своих внутренних связей. Разрозненные феодальные княжества — хорошо если не родовые общины. Рост суеверий и агрессивного невежества, искореженная и выброшенная на свалку истории человечность и нравственность, торжествующее право сильного. И полная безнадежность в перспективе. А еще мутанты, рождающиеся на радиоактивном пепелище, странные животные и растения, начинающие свой поход против умирающего человечества; и даже новые, невиданные физические, химические и биологические явления, которые, увы, изучать скорее всего будет некому…
И в самых оптимистических (насколько это слово вообще уместно в контексте разговора) книгах дальнейшая судьба человечества, начавшего новый, постатомный эволюционный разбег, выглядит жутко. "Отныне мы можем смотреть в будущее с надеждой. Если только к данным обстоятельствам применимо слово "надежда">[88]. Этой невеселой фразой завершается роман Роберта Мерля "Мальвиль". Но то 1972 год, французский писатель лишь подытожил опыт, накопленный за четверть века — двадцать минут по атомным часам — эры Хиросимы.
Опыт действительно огромный.
Видимо, с легкой руки Каттнера и Мур, описавших конфликт между "нормальными" и мутантами, последние буквально заполонили американскую фантастику. Злодеи или жертвы (в зависимости от обстоятельств и намерений авторов), мутанты в любом качестве были эффектны, и часто за их злоключениями читатель быстро забывал о причине, вызвавшей этих убогих существ.
Кроме того, мутанты обеспечивали накал и другого конфликта — между традициями, сохраняемыми наиболее консервативными силами в обществе, и вносящими разлад