Конечно, я сам не очень высокого мнения о нашем городе, но поддакивать мистеру Сомсу не стал. Кто его просил к нам? Сидел бы себе в Нью-Йорке или в Солт Лейк Сити.
В номере пахло кислым. На тумбочке, у кровати, зеленели пузырьки с лекарствами. Сомс поглядел на часы, накапал на ложку какого-то снадобья и проглотил.
— У меня язва желудка, шкипер, — объяснил он. — Так что я трезвенник. Сода без ви́ски.
— Где ваш Харт? — спросил я.
— Он уехал. А что случилось, шкипер? Почему ты сегодня такой колючий?
— Я должен знать, откуда у вас сведения о моем сыне, мистер Сомс, — сказал я прямо.
Он усадил меня, поставил бутылку с содовой водой и начал уверять, что Харт не ошибся и вообще — если мормоны возьмутся за поиски, то уж добьются. Потом Сомс вдруг помрачнел и выпалил:
— У вас полно красных, шкипер.
— Я не красный, — произнес я довольно громко. — Я не хочу, чтобы имя моего Акселя трепали зря, вот что.
— Понятно, шкипер, — согласился он. — Я считаю, мы договоримся. Самое главное, — ты не красный. Ты прав, зря болтать не следует. Я тоже так смотрю на это. Надо иметь документ.
— Верно, мистер Сомс, — сказал я. — Харт надолго уехал?
Он не ответил. Он продолжал твердить, как важно иметь документ на руках, а затем вильнул в сторону и поинтересовался, много ли я зарабатываю.
— Неважно, я слышал? С таким кораблем, как у тебя? Досадно, шкипер. Корабль замечательный.
— Так Харт…
— С Хартом я берусь всё устроить, — объявил он и понизил голос.
— Спасибо, мистер Сомс, — сказал я. — Но…
Я хотел спросить прямо, что́ он намерен устроить, но вот черт! Он перебил меня и ни с того ни с сего похвалил меня за то, что я не красный.
— Ты не давайся красным, шкипер. А прижать Харта нужно. Но мы это сами сделаем.
Он достал из шкафа еще бутылку, но на этот раз не с водой. Налил мне и себе.
— Одну рюмочку можно, шкипер. Ради знакомства.
— На вашем месте я не стал бы, — сказал я. — Раз нельзя, так нельзя. Хуже будет.
— Бросим через забор, — ухмыльнулся он и выпил.
Я зажал стопку в кулаке и поднес ко рту, но оттуда так потянуло аптекой, что тотчас отставил. Не раз я пробовал виски, а тут почему-то восстала душа против этого иностранного зелья, приправленного бог знает чем. Однако я не разжал руки, и Сомс ничего не заметил. Он еще пуще принялся хвалить меня и ругать красных. По всему видать, крепко поддел их Нильс.
Арчибалд говорил всё быстрее, изо рта его стали выскакивать и английские слова вперемешку с нашими. Ему стало жарко, он отцепил воротничок и бросил его на кровать, расстегнул рубашку, обнажив тонкую шею с острым кадыком. Мистер Арчибалд Сомс обмяк с одной стопки, как бывает только с горчайшими пропойцами. Он облизал губы, тихо рассмеялся и отодвинул бутылку: