Педро отдыхал в кустах неподалеку от коттеджа, в котором до войны жил, очевидно, крупный служащий ЮФКО. Сейчас дом был брошен — большинство грингос удрали из страны еще в середине июня, — и в не“ м разместилось какое-то учреждение «освободителей». Днем, увидев сновавших по двору военных, Педро учуял добычу и решил дождаться здесь темноты: может быть, удастся проникнуть во двор и запустить гранату в окно. Как-никак, а это что-то вроде штаба! Но оказалось еще лучше.
Уже почти стемнело, когда к воротам подкатил большой закрытый «паккард» и из него вышли четверо офицеров. Судя по тому, как торопливо вскочил увидевший их часовой, можно было догадаться о высоком ранге приехавших. Трое сразу вошли в калитку, а четвертый остановился закурить и сказал сидящему за рулем:
— Не оставляйте машину, лейтенант. Через десять минут едем дальше.
Потом и он ушел в дом следом за остальными. Педро тихонько присвистнул. Ого! Если за шофера у них лейтенант, то кто же тогда они сами? Все полковники?
Да, вот на этих не жаль истратить гранату. Даже две, чтобы уже наверняка. Как только сядут в машину, подбежать и прямо в окно…
Впрочем, тут же им овладели сомнения. Если они увидят его подбегающим к машине, пристрелят почти наверняка. Он просто не успеет ничего сделать. А бросать издали — промахнешься от одного волнения. Он ведь даже не тренировался по-настоящему. Но как же тогда?..
Педро вообще быстро соображал. Все эти мысли промелькнули у него в голове за одну секунду, а в следующую он уже знал, что делать.
В его распоряжении было десять минут. Часовой стоял во дворе, у входа в коттедж; снаружи у ворот никого не было. Лейтенант за рулем включил радио и наслаждался кубинской румбой. Уже сильно стемнело. Все складывалось просто великолепно!
Педро выбрался на дорогу, ползком пересек ее и молниеносно юркнул сзади под низко сидящий кузов «паккарда». Здесь уже он был как дома.
Лежа на спине в мягкой теплой пыли, он вытащил из карманов гранаты, нож и моток крепкой рыболовной лесы, которую, как запасливый человек, таскал с собой на всякий случай. Лейтенант в кабине слушал румбу и от удовольствия даже притопывал, отбивая такт на коврике. Педро беззвучно посмеялся: вот бы увидеть его рожу, знай он, что делается сейчас под его машиной!
Офицер сказал: через десять минут. А как узнаешь, сколько уже прошло! Да и вернуться они могут раньше, чем думали. Тогда придется рвать их вместе с собою? Конечно, но…
От духоты и волнения Педро обливался потом, но пальцы его работали быстро и ловко, словно им и дела не было, что происходило тем временем у него в голове и в сердце. Связать обе гранаты вместе оказалось легко — шнур туго укладывался в бороздки, насеченные на корпусах. Будь они гладкими, как яйца, вот пришлось бы повозиться! Как нарочно сделаны. А может, и в самом деле нарочно? Эрнесто рассказывал: русские подрывали немецкие танки связками гранат. Интересно, те русские парни тоже связывали их так же? Мысли обрывками проносились в голове Педро, пока он работал, почти ничего не видя и задыхаясь от пыли и бензиновых паров. Или у них бак течет, или бензопровод где-то пропускает. Бак совсем рядом, ох, и рванет! А рвать придется с собой, если только он не успеет. Все равно его или сомнет дифером — посадка у этих «паккардов» очень уж низкая, — или просто пристрелит часовой, как только машина отъедет. Ведь их наверняка будут провожать… таких важных птиц, шлюхиных сынов… Ну, он им устроит здесь фейерверк, сеньорам «освободителям». Не хуже индейского пиротехника на празднике «Торо-тумбо»…