Григория Глинки. Но уж очень его
фантазии напоминают
«Поучения против язычества», официальный религиозный документ, являющийся инструкцией по уничтожению славянской культуры. Видно, и с фантазией профессора Глинки не все гладко.
Познакомим вас с еще одним выдающимся знатоком славянства, который удостоен народного звания, причем не ниже, как «Творец». Итак, «Творец Владимириады» М.М. Хересков (1733–1807), автор поэмы «Владимир возрожденный» (М. 1785) памятника славянской мерзости. С поэтическим красноречием он описывает веру своих отцов через тысячу лет:
То были действия и свойства Естества,
Людские слабости, сердец слепые страсти.
Срамота, действительно. А вот он о храме Перуна:
Сей храм, ужасный храм, над Боричевым током,
И камнем гибели народом наречен;
Он черной кровью отовсюду омочен;
На нем несчастная та жертва трепетала,
Свирепости жрецов которая питала…
Все сходится. Маньяки — кровопийцы. До культурных папуасов никак не дотягивают. Но продолжаем. Хересков о самом Перуне:
И богом всех богов именовался он.
Пространный шар земной лица его трепещет.
Разит перунами, он молниями блещет,
Убийство на челе, смерть носит на очах.
Его венец змеи, его одежда страх.
Вий или Ний — Бог, осуществляющий суд после смерти человека. Вроде уж судья, лицо по идее беспристрастное, не должен вмешиваться в земные дела? Но Херескова не проведешь:
Имеющего свой внутри земли престол,
И окруженного кипящим морем зол.
В нем ада судию быть чаяла Россия.
Дальше Хересков описывает Чернобога. Тут мы искренне не можем понять, если главные Боги славян — мерзавцы, хуже которых ничего не может быть, зачем же еще нужен Чернобог? Какой же в нем смысл? Если и так хуже некуда? Явно какую-то загадку не раскрывает нам Хересков:
Шумящ оружием приходит Чернобог;
Сей лютый дух поля кровавые оставил,
Где варварством себя и яростью прославил;
Где были в снедь зверям разбросаны тела;
Между трофеями, где смерть венцы плела,
Ему коней своих на жертву приносили,
Когда россияне побед себе просили.
Интересно подобные «авторы» описывают праздник Купалы. То, что они говорят про ночные забавы, якобы более непристойные, чем в Содоме и Гоморре, опустим. Главное, для веселья сначала до смерти топили обнаженную девушку. Поскольку, по их описаниям, не только волхвы, но и остальное население представляло из себя моральных уродов, то понятно, как же можно веселиться, если не утопить живую девушку? Все удовольствие насмарку.
Хотя сильно бросается в глаза несовпадение. У того же Глинки при описании жертвоприношения Световиду в присутствии Рурика (Рюрика) и Олега (Вещего) Боги выглядят совсем по-другому. Явно он не сам описывает происходящее, а приводит чью-то монографию: