Но некоторые вопросы, все же, остаются: какую пользу можно получить, позволив свершиться злу? Разве всякое зло должно привести к большей пользе? Ответить на эти вопросы, можно различными способами. Стэн и Кайл рассматривают особое событие — страдания Картмана, как добро, которое могло быть достигнуто только за счет краткого счастья Картмана. Философы назвали бы счастье Картмана злом «первого порядка», а его страдания — добром «второго порядка». Другими примерами добра «второго порядка» можно считать деяния сострадания, вроде исцеления тех, кто болен или борьбы Кошмарного Марвина, за право остаться на планете Марклар, или подвиги, типа принесения себя в жертву в сражении, ради спасения других или Моисея от злой иудейско-антисемитской секты, как в эпизоде «Иубилей». Эти деяния стали возможными, потому что являются ответами на зло, и польза от них перевешивает зло, на которое они являются ответами. Все они — добро «второго порядка», ставшее возможным благодаря злу «первого порядка».
Чтобы решить проблему зла, некоторые теологи предлагают для любого злого события, которое происходит с Божественного дозволения, подыскать некоторую пользу (второго порядка) здесь на земле. Они предполагают, что для Бога и зла логически возможно сосуществовать, потому что «в каждой бочке дегтя, есть ложка добра второго порядка». Но это предположение несколько проблематично: каждое зло первого порядка должно было бы, в конце концов, привести к добру второго порядка. Единственный способ оправдать зло первого порядка — признать, что оно перетекает в добро второго порядка; если же зло первого порядка когда-либо «оставалось без ответа» — если бы никакая большая польза не была достигнута в результате — Бог не должен был позволить его, и тогда — это была бы прямая улика против существования Бога. Теперь абсолютно ясно — оставшееся без положительного ответа зло — насилие и убийство ребенка, например — показывает, что у теологов все еще есть проблемы.
Другой способ попытаться решить проблему — известен, как защита доброй воли. Те, кто использует эту защиту, избегают проблемы «оставшегося без ответа зла», предполагая, что Бог, если он хочет позволить происходить добру, должен рисковать, не отвечая на каждое зло. Добро может быть достигнуто нашей доброй волей. Как выразился Августин (354–430), только свободные деяния — хорошие деяния; если у нас нет доброй воли, чтобы выбирать между добром и злом, ничто из того, что мы делаем — не истинно хорошо. Если у нас нет возможности выбрать зло (которую мы можем иметь, только обладая доброй волей), нам нельзя дать моральный кредит на выбор добра, а если нам нельзя дать моральный кредит на действие, оно не может быть истинно хорошим. Таким образом, действовать без доброй воли — бесполезно. Но если у нас должна быть добрая воля — если у нас должна быть возможность выбрать зло — мы должны выбирать беспрепятственно. Бог, например, не может мешать Картману в попытках устранить Иудеев, если у Картмана должна быть свобода сделать так; аналогично, если мы должны быть свободными в выборе, он не может остановить нас, если мы собираемся выбрать зло. Таким образом, «риск выбрать зло» — необходим, чтобы приносить в мир добро. Так как Бог любит добро — и, по-видимому, хочет, чтобы его было больше, он не может избежать зла — риска зла (даже притом, что зло он ненавидит). Таким образом, существование зла — совместимо с существованием Бога, а проблема зла решена.