Внизу, в аду, Сатана обращается к Кенни на берегу огненного озера. «Падший», говорит он обреченному мальчику, «я — Сатана. Я — теперь твой Бог. Нет спасения. А сейчас почувствуй восхитительную боль». Кенни подвешивают над пылающей жаровней, и Сатана тянет за рычаг, с набалдашником в виде черепа, который, кажется, доставляет еще больше мучений. Кенни, уже зажарен и растянут, а его лицо участвовало в перетягивании каната пламенными чудищами, с которыми он сталкивался, на пути в бездну.
Представьте всеобщее удивление в момент появления тогдашнего президента Ирака: «Это Саддам Хуссейн, мой новый партнер по злу». Саддам выхватывает рычаг и начинает жать на него со всей энергией.
Массируя свои соски, Саддам разговаривает, будто только что сделав несколько вдохов из воздушного шарика с гелием. Кенни теперь в его власти. «Отойди, Сатана», требует он, «ты портишь все веселье!» Сатана сердито отвечает: «Саддам позволь мне делать свою работу, пожалуйста». Но Саддам не хочет помочь. Он хочет власти в любой форме, при любых обстоятельствах, и раздраженный Сатана обращается к знакомой тактике. «Саддам можно тебя на секундочку?» Они выходят из пределов слышимости Кенни. «Я не понимаю, зачем ты унижаешь меня перед людьми». Сатана, естественно, обеспокоен своей репутацией. «Иногда я думаю, что ты совсем не питаешь уважения ко мне». Саддам, со своей стороны, предполагает, что сможет умаслить партнера обещаниями секса, но Сатана в постели читает: «Саддам с Марса; Сатана с Венеры». «Кто мой эклерчик?» спрашивает Саддам своего «друга». И Сатана с тоской уступает: «я».
После того, как Соединенные Штаты, с мамой Кайла во главе крестового похода, объявляют войну Канаде из-за Терренса и Филиппа, весьма изобретательно продающих их детям вульгарность (ну и из-за бомбежки американской звёздной семейки Болдуин), казнь двух канадских комиков предрешена. Сатана понимает, что его время пришло. «Это случилось», говорит он своему помощнику-диктатору. «Четыре всадника близко. Время пророчества наступает». Саддам — не впечатлен, он хочет «начать действовать» в кровати. «Нет, я серьезно», продолжает Сатана. «Это — седьмой знак. Грехопадение империи, приближение кометы» — и ещё пролитие невинной крови Терренса и Филиппа, приговоренных к смерти вопреки свободе слова. «Ты всегда думаешь только о сексе?», спрашивает Сатана: «Я говорю сейчас об очень важных вещах». Он продолжает: «действительно ли секс — единственная вещь, которая имеет для тебя значение?» «Я люблю тебя», возражает Саддам. «Я хочу верить этому». «Так, что — мы выключаем свет и ложимся?» Черный экран. «Оооо…», «Да», слышим мы голос Саддама, «Тебе нравится это, да, сучка?»