— Но ее прическа, ее одежда… Конечно, у мамы, может быть были старомодные взгляды…
Он не кончил.
— Речь идет не об этом! — вновь заговорил Пуаро. — Она вам нравилась?
— Она всегда была очень мила со мной, — с трудом ответил Бентли, — но она никогда меня по-настоящему не понимала. Она была совсем маленькой, когда умерла ее мать. И вот…
— С того дня, как вы потеряли работу, вы с ней больше не виделись. Но, если я правильно осведомлен, вы все-таки встретились с ней однажды в Бродхинни, не правда ли?
Джеймс Бентли казался удрученным от того, что ему приходилось давать объяснения на этот счет.
— Да. — ответил он. — У нее были дела в Бродхинни. Она прислала мне открытку, назначив встречу. Я не понимаю, зачем. Если бы нас связывала очень…
— Как бы то ни было, но вы с ней встречались?
— Да. Я не хотел оказаться невежливым.
— И вы пригласили ее в кино?
Джеймс Бентли запротестовал, словно он был шокирован.
— О, нет! Совсем нет!.. Мы просто поговорили, пока она ждала автобуса.
— Бедная девочка! — тихо промолвил Пуаро. — Она, должно быть, славно провела время.
— Вы забываете, что у меня не было денег. Ни пенса!
— Верно. Это произошло за несколько дней до убийства миссис Мак-Джинти, ведь так?
— Да, это было в понедельник, а ее убили в среду.
— Теперь давайте поговорим о другом, — произнес Пуаро. — Миссис Мак-Джинти покупала «Санди Комет», не правда ли?
— Да.
— Вам приходилось читать эту газету?
— Она предлагала мне ее иногда, но я редко ее читал. Мама не любила эти воскресные газеты…
— На той неделе вы читали «Санди Комет»?
— Нет.
— Но миссис Мак-Джинти ее читала. Она не говорила вам об одной статье, которая ее особенно заинтересовала?
— О, да! И еще как подробно! Она никак не могла остановиться!
Пуаро не ожидал такого ответа и был удивлен:
— Не могла остановиться? Это очень любопытно. И что она вам говорила, мистер Бентли? Подумайте-ка! Это стоит вспомнить.
— Я почти совсем забыл. Речь шла о каком-то старом уголовном деле, деле Крэйга… или еще кого-то. Не могу с точностью сказать. Она говорила, что в Бродхинни есть человек, замешанный в этой истории. Я не понимаю, какое ей до этого было дело!
— Она назвала этого человека?
— Кажется, она говорила, что это та леди, у которой сын пишет пьесы.
— Она назвала ее?
— Нет-нет… Да и как я могу все помнить? Давно ведь это было!
— Постарайтесь вспомнить, очень прошу вас. Вы ведь хотите выйти на свободу?
— На свободу?
— Да, выйти на свободу!
— Надо думать…
— Тогда вспомните! Скажите мне точно, что говорила вам миссис Мак-Джинти.
— Ну, что ж! Она сказала, что знает «одну гордячку, которая сбавила бы спеси, если бы все стало известно»… Это ее собственные слова. Помню, что она еще говорила о какой-то старой фотографии: «Никто бы не поверил, что это та самая женщина!»