— Я хочу узнать ваше мнение относительно Эдны, — уточнила миссис Суитиман.
Эдна шмыгнула носом. Саммерхейз повернул голову в ее сторону.
— Вот как! А что случилось?
— Это связано с миссис Апуард. В тот вечер, когда ее убили, Эдна кое-что видела…
Джонни Саммерхейз взглянул на миссис Суитиман, а затем на Эдну.
— И что же ты видела, Эдна?
Эдна начала хныкать. Миссис Суитиман решила рассказать обо всем сама.
— Конечно, в деревне говорили всякое — и правду, и не правду. Но один факт никто не оспаривает: в тот вечер какая-то леди приходила на чашку кофе к миссис Апуард. Вы согласны?
— Думаю, это верно.
— Я убеждена, что так оно и было!
— Мне об этом известно со слов Берта Хейлинга.
Альберт Хейлинг был местным полицейским, и Саммерхейз хорошо его знал.
— Продолжайте! — сказал Джонни.
— Но неизвестно, кто была эта леди. А Эдна ее видела.
У Джонни Саммерхейза округлились губы, словно он хотел свистнуть от восхищения. Обращаясь прямо к Эдне, он спросил:
— Она входила или выходила из виллы?
— Она входила.
Сознание собственной значимости развязало Эдне язык.
— Я стояла по ту сторону дороги, под деревьями, как раз у поворота. Я ее хорошо видела. Она открыла решетку, подошла к двери, подождала немного, а потом вошла в дом.
Саммерхейз нахмурил брови. Затем черты его лица разгладились.
— Все ясно, — сказал он. — Это была мисс Хендерсон. Полиция в курсе. Мисс Хендерсон сама рассказала о своем визите.
Эдна покачала головой.
— Это была не мисс Хендерсон.
— Тогда кто же?
— Не знаю. Лица я не видела. Видела ее только со спины, но это была не мисс Хендерсон.
— Но как ты можешь это утверждать, если не видела ее лица?
— Я это знаю, потому что она была блондинка. А мисс Хендерсон — брюнетка.
Джонни Саммерхейз по-прежнему проявлял скептицизм.
— Было ведь очень темно. Как же ты заметила цвет ее волос?..
— Под портиком горел свет, а она остановилась как раз в этом месте. На ней было темное манто, и она была без шляпы… И это была блондинка, именно блондинка, я уверена!
Саммерхейз посмотрел на Эдну. Его лицо приняло столь не свойственное ему строгое выражение.
— В котором часу это было?
— Точно не знаю.
Вмешалась миссис Суитиман:
— Примерно знаешь! Так скажи!
Эдна засопела, а затем сказала:
— Не было еще девяти… Я услышала бы бой часов на церкви… Было уже больше половины девятого.
— Значит, между половиной девятого и девятью. И эта леди долго оставалась в доме?
— Не знаю. Я не стала ждать. Во всяком случае никаких криков я не слышала…
— Ну, что ж! — с серьезным видом сказал Саммерхейз. — Остается лишь одно: пойти и рассказать все полиции.