Ревекка закричала, что он глупец, потому что согласился на такую миссию: спасать жизнь тому, на ком нет благословения Господа. Маймонид решительно возразил ей: он — лекарь и у него нет выбора.
— Такова воля султана, — сказал он, как будто одного этого уже было достаточно, чтобы освятить бессмысленный план спасения правителя кровожадных франков.
— Тогда султан сумасшедший! — помимо воли выкрикнула Ревекка. В доме наступила гробовая тишина. Маймонид бросил на жену испуганный взгляд, потом поглядел в окно на своих нетерпеливых спутников. К счастью, никто не услышал ее изменнического обвинения, а может, они попросту решили не обращать внимания на ее слова из-за спешной миссии мужа.
В противном случае слова Ревекки повлекли бы за собой немедленную казнь.
Маймонид повернулся к жене, его била крупная дрожь. Их взгляды встретились, они без слов (ведь столько лет прожито в браке!) поняли друг друга. Они долго стояли обнявшись, его слезы смешались с ее слезами. Потом Ревекка бросилась в свою спальню и громко хлопнула дверью, а Мириам осталась, чтобы помочь дяде собрать в кожаную сумку все необходимые пузырьки с лекарствами. И убедить его взять ее с собой в эту губительную поездку, в пасть к Левиафану.[61]
— Даже не проси, — опять и опять повторял он.
— Если бы я была мальчиком, ты бы согласился, — сердито заявила она, поняв, что сладкими мольбами ничего не добьешься.
Маймонид взял длинный острый нож, которым делал операции, и осторожно поместил его в специальный футляр, а затем в свою сумку.
— Ты права, — признался он, избегая встречаться с ней взглядом.
— Тебе понадобится моя помощь, — стояла на своем Мириам, стараясь сдерживать злость. Почему он такой упрямый?
— Глупости! — Маймонид продолжал укладывать в сумку хрупкие хрустальные флаконы с лекарственными мазями и камфарой.
Мириам нежно прикоснулась к его руке, и в ее голосе зазвучали просительные нотки:
— Дядя, ты идешь в логово к волку. Не ходи туда один.
Маймонид замер. Она чувствовала, как под ее нежными пальцами дрожат его немощные руки.
— Франки не причинят мне вреда, — неуверенно возразил он.
Мириам собралась с духом, понимая, что сейчас затронет больную тему.
— Ты стар, — сказала она. — Если твоя рука дрогнет, франки подумают, что ты хочешь убить их короля.
Он резко вырвал руку, в глазах вспыхнула оскорбленная гордость. Маймонид бросился в угол к старому сундуку из кедра и достал тяжелую стеклянную колбу, в которой смешивал лекарства. По тому, как он нес ее к потертой сумке, Мириам поняла, как ему тяжело: он боролся с подагрой, которая за последние несколько месяцев все усиливалась.