Синан подался вперед, но, к облегчению раввина, его лицо по-прежнему оставалось в тени.
— Мои люди рассказали мне о твоем плане, — произнес он тем же пугающим голосом. — Смело. Вероломно. Ты удивляешь меня, ребе. Не ожидал, что врач, особенно Божий человек, разработает такой план.
Нравоучения из уст самого жестокого человека на земле привели к тому, что раввина еще больше стали мучить угрызения совести. Однако у него не было выбора. Маймонид сомневался, что его отпустят живым из пещеры, если он внезапно передумает. Скорее всего, он не выйдет отсюда живым.
— Даже Люцифер когда-то был ангелом, — тихо ответил раввин.
Синан засмеялся, и раввин почувствовал, как от его смеха кровь стынет в жилах. Этот смех напоминал звук стали, режущей броню.
— Твой план достоин награды. Но почему бы не нанять моих людей, чтобы убить Ричарда, а не эту немощную змею Конрада?
Маймонид не желал делиться с этим головорезом своими переживаниями и объяснять причину своей просьбы. Мысль о том, что Синан узнает о Рахили, страшила Маймонида. Возможно, его душа сейчас принадлежала этому человеку безраздельно. Он не хотел, чтобы дух убитой сестры и после смерти был у него в долгу.
— Я хочу посеять раздор между франками, — тщательно подбирая слова, ответил раввин. — В смерти Ричарда обвинят Саладина, и это разожжет войну.
— Ты на самом деле мудр, — прошипел Синан. — Ты понимаешь, что твой султан казнит тебя, если узнает, что ты обратился ко мне?
— Да. — Маймонид склонил голову. Похоже, Синан взялся его стыдить в обмен за выполнение этого злодеяния. Если такова цена мести, он с радостью ее заплатит. Но раввин чувствовал, что цена договора с этим дьяволом намного больше, чем он может себе представить.
— Ты знаешь, почему он меня ненавидит?
Маймонид не знал, и ему было на это плевать. Он просто хотел заключить договор и уйти. Но свои мысли он оставил при себе.
— У меня есть много предположений. Возможно, ты меня просветишь.
Синан тяжело задышал. Это было алчное, свистящее дыхание, еще более пугающее, чем его смех.
— Я единственный, кто когда-либо держал жизнь великого Саладина в своих руках. Не стану утомлять тебя подробностями нашей вражды. Достаточно сказать, что однажды ночью он проснулся с кинжалом у горла. Он не верил, что мои люди смогут проникнуть в его личные дворцовые покои, в саму его спальню. Великий султан настолько испугался, что обмочился.
Став свидетелем того, с какой легкостью ночной гость в маске проник в его дом этой ночью, Маймонид не сомневался, что Синан говорит правду.
— Тем не менее ты пощадил его.