Маймонид внезапно понял, сам не зная почему, что Синан улыбается в темноте. Но лицо его продолжало оставаться в тени.
— Да. Он играет свою роль. Я послал головореза, чтобы показать Саладину, что он, как и любой человек на земле, живет лишь согласно моей доброй воле.
Скорее всего, он говорил об этом из желания напомнить себе о том, кем он был на самом деле, когда жажда мщения еще не поглотила его разум, но раввин не мог позволить этому безумцу заблуждаться относительно своего всемогущества. Это было оскорблением Всевышнего и всего, во что верил Маймонид.
— Только Богу подобное подвластно, — сказал раввин и тут же пожалел об этом. Какой смысл гневить злого убийцу с раздутым самомнением? Чтобы накликать собственную смерть?
Но Синан опять засмеялся — ни малейшего намека на обиду.
— Согласен с тобой.
И тут Маймонид понял. Молва ничего не преувеличивала. Старец Горы создал наивысший культ воинов, и эти воины готовы положить за него свою жизнь, потому что они верят в его божественную сущность. Ходили слухи, будто Синан похищал юношей и привозил их в свое секретное горное лежбище, напоминавшее самый великолепный сад на земле. Юношам говорили, что они умерли и очутились в раю. Юношам, которых окружали пьянящие родники и сочные плоды; юношам, которые находились в компании самых красивых на земле женщин, облаченных в роскошные одежды райский дев; юношам, которых ежедневно одурманивали гашишем, убеждая их в том, что они воины-ангелы Синана. Поэтому они — после соответствующей обработки — беспрекословно выполняли все, что приказывал им Синан. Они не боялись смерти, поскольку верили, что уже мертвы, а поэтому бессмертны. Синан убедил своих воинов, что он Бог. И сейчас, слушая его речи, раввин внезапно понял, что этот демон сам в это искренне верит.
Не зная, как поступить в присутствии безумца, который являлся воплощением подлинного зла, Маймонид решил стоять на своем.
— Ты сделаешь то, о чем я прошу?
— Сделаю. Но мне понадобится помощь твоей племянницы. Я слышал, она спит с Ричардом.
Раввин от удивления открыл рот. Синан знает о Мириам! И явно слышал, что болтают злые языки об отношениях Мириам и безнравственного короля.
— Я не знаю, как с ней связаться, — ответил раввин, когда обрел способность говорить. Он не имел ни малейшего желания втягивать Мириам в это безумие, но его посетило ужасное предчувствие, что уже слишком поздно.
— Мои люди об этом позаботятся, — отмахнулся Синан. Он, по-видимому, считал, что проникнуть в хорошо охраняемую крепость крестоносцев и втянуть пленницу раввина в заговор — детская забава. Кем же возомнил себя этот человек?