Она не отвергла ухаживаний Найтона и притворилась, что верит в виновность Дерека Кеттеринга.
– Поразительно! – воскликнул Ван Алдин.
– Да, это очень странно. Это относится к области необъяснимого. Но одна небольшая деталь меня смущала. Ваш секретарь явно прихрамывал в результате ранения, полученного во время войны. Но Маркиз не прихрамывал. Это было камнем преткновения. Однако мисс Ленокс Темплин. однажды упомянула, что хромота Найтона удивила хирурга, который лечил его в госпитале миссис Темплин. Это навело меня на мысль о симуляции. В Лондоне я навестил этого хирурга и узнал несколько технических деталей, которые подтвердили мою правоту. Я как бы случайно назвал имя этого хирурга в разговоре с вами и Кантоном. Было бы естественным, если бы Найтон при этом сказал, что именно этот врач лечил его во время войны, но он ничего не сказал, это и стало последним маленьким штрихом, который заставил меня окончательно уверовать в правильность моей версии. Мне также помогла мисс Грей, она показала мне газетную вырезку, из которой следовало, что леди Темплин была ограблена именно в то время, когда в ее госпитале лечился Найтон. Получив мое письмо из отеля «Риц», мисс Грей поняла, что я иду по тому же следу, что и она.
У меня были и другие затруднения в расследовании, но в конце концов я получил то, что хотел, – свидетельство о том, что Ада Мейсон приехала в «Риц» на следующее после убийства утро, а не накануне.
Наступила долгая пауза. Затем миллионер протянул руку Пуаро.
– Полагаю, вы понимаете, что все это значит для меня, месье Пуаро, – страстно произнес он. – Я подписал вам сегодня утром чек, но никакой чек не может выразить то, что я чувствую по отношению к вам. Вы прекрасны, месье Пуаро. Тысячу раз вы прекрасны.
Выпятив грудь, Пуаро встал из-за стола.
– Я – всего лишь Эркюль Пуаро, – скромно произнес он. – Да, вы правильно сказали, в своем деле я большой человек, так же, как вы – большой человек в вашем деле. Я рад и счастлив, что смог оказать вам услугу. Теперь я пойду ликвидировать разрушения, причиненные нашим путешествием: о мои бедные пиджаки и брюки! Как жаль, что-со мной нет восхитительного Жоржа!
В холле отеля он столкнулся со старыми знакомыми – навстречу ему шли величественный месье Папаполоус и его дочь Зия.
– Я думал, вы уехали из Ниццы, месье Пуаро, – пробормотал грек, пожимая руку маленькому детективу.
– Дела заставили меня вернуться, дорогой месье Папаполоус.
– Дела?
– Да, дела. Кстати, о делах. Надеюсь, ваше здоровье лучше, мой дорогой друг?
– Намного лучше. Завтра мы возвращаемся в Париж.