– Неправда! – Он заговорил своим обычным деловым тоном. – Я буду более конкретен. Кто этот мужчина?
– Мужчина?
– Мужчина. Дерек клонил именно к нему. Некий особенный мужчина, твой друг. Не беспокойся, радость моя, я уверен, все это ерунда, но мне должно быть известно все, что может заинтересовать суд. Они ведь, знаешь, как могут все перетолковать! Я хочу знать, кто этот мужчина и до какой степени ты с ним дружна.
Руфь не ответила, но ее руки нервно сжались.
– Ну, радость моя, – мягко продолжил Ван Алдин, – не бойся своего старого отца. Неужели я страшен, неужели я был страшен даже тогда, в Париже?
Тут он запнулся, как громом пораженный.
– Так вот кто это был, – пробормотал он себе под нос. – Думаю, я его знаю.
– О чем ты, дад? Не понимаю.
Ван Алдин подошел к ней и сильно сжал ее запястья.
– Слушай, Руфь, ты снова встречаешься с ним.
– С кем?
– С ним, из-за которого мы с тобой поссорились несколько лет назад. Ты знаешь, о ком я говорю.
– Ты имеешь в виду… – Она запнулась. – Ты имеешь в виду графа де ла Роше?
– Граф де ла Роше! – вскричал Ван Алдин. – Я говорил тебе тогда, что этот человек жулик. У вас тогда все зашло слишком далеко, но я вырвал тебя из его лап.
– Да, ты это сделал. – Руфь была подавлена. – И я вышла замуж за Дерека.
– Ты хотела этого, – сердито возразил миллионер.
Она пожала плечами.
– И вот, – тихо произнес Ван Алдин, – ты снова встречаешься с ним. После всего, что я говорил тебе! Сегодня он был у тебя. Я встретил его на улице, но сразу не узнал.
Руфь Кеттеринг успокоилась.
– Я хочу сказать тебе одну вещь, дад.. Ты заблуждаешься насчет Арманда, то есть графа де ла Роше. Да, в молодости с ним было несколько неприятных случаев, он рассказывал мне о них, но… Но он страдает из-за меня. Его сердце было разбито, когда ты разлучил нас в Париже, и вот теперь…
Ее перебил возмущенный голос отца.
– И ты этим забиваешь свою голову? Ты, моя дочь? Бог мой! – Он взмахнул руками. – Только женщина может быть такой дурой!
Дерек Кеттеринг вышел из номера Ван Алдина так стремительно, что налетел на женщину, которая шла по коридору ему навстречу. Он извинился, она со сдержанной улыбкой приняла его извинение, они разошлись, но в его душе осталось сияние ее больших серых глаз.
Хоть он и старался не подавать виду, разговор с тестем задел его. После ленча он в мрачном расположении духа отправился к женщине, известной под именем Мирель. Аккуратная француженка встретила его с улыбкой:
– Входите, месье. Мадемуазель отдыхает.
Он вошел в комнату, обставленную в восточном стиле. Мирель лежала на диване среди множества подушек янтарных тонов, гармонично сочетавшихся с золотистым дветом ее кожи. Мирель была красива, застывшее на ее лице выражение усталости придавало ей эксцентричный шарм. Мирель улыбнулась ему оранжевыми губами.