Во дворе усадьбы, возле конюшни, он увидел чей-то заляпанный грязью, наверно, после дальней дороги, красивый экипаж, из которого выпрягали четырех статных красивых рысаков.
«У нее гости! — подумал Александр. — Она дома и принимает, никаких отговорок у нее не может быть… А мне бы только ее повидать… только бы с ней поговорить…» Он вошел в переднюю, камердинер разговаривал с незнакомым слугой в темной строгой ливрее.
Увидев вошедшего, камердинер повернулся и с неизменным поклоном сказал:
— Госпожа никого не принимает.
— Как так! — возмутился Снопинский. — Я только что видел у конюшни чью-то карету…
— Это карета пана Каликста К., жениха нашей госпожи, — спокойно ответил камердинер и, повернувшись к огню, снова стал как ни в чем не бывало греть руки; вдруг над его головой запрыгал и зазвенел колокольчик.
— Меня вызывают, — произнес слуга и добавил, обратившись к Снопинскому: — Если угодно, подождите минутку.
Снопинский стоял, ничего не слыша и не видя, опершись рукой на железный козырек камина. Камердинер вернулся, широко раскрыл двери в столовую и с поклоном произнес:
— Вас просят.
Снопинский шагнул в столовую. Здесь, внутри дома, еще более, чем во дворе, его поразила тишина. Где прежде не умолкали звуки фортепьяно, шутки и смех, где, казалось, сами вещи наряду с людьми жили и двигались, переходя из комнаты в комнату, с места на место, и создавали тот, свойственный многим модным салонам изящный беспорядок, — теперь господствовала тишина, нарушаемая лишь ходом маятника в стенных часах. Неподвижно висели хрусталики люстры, отражая голубой и красный цвета мебели, расставленной в образцовом порядке и объятой тем же спокойствием, что и весь дом. Из прихожей и дальних комнат, где обычно суетилась прислуга, теперь не доносилось ни звука.
Снопинский миновал столовую, две гостиные и вошел в маленькую комнату по соседству с будуаром. Дверь в будуар была плотно завешена голубыми портьерами, такого же цвета были гардины на окнах и обивка мебели, — нежный этот цвет прекрасно гармонировал с пестрым ковром на паркетном полу. Александр остановился возле одной из консолей, которые украшали гостиную, и стал ждать. Послышался шелест платья, голубые портьеры дрогнули, дверь отворилась, и вошла пани Карлич, как обычно, в длинном платье со шлейфом. Александр, собравшись с духом, улыбнулся и шагнул ей навстречу. Но вдруг улыбку стерло с его лица, и он застыл как вкопанный в нескольких шагах от вошедшей.
Такого выражения он никогда прежде у нее не видел: лицо серьезное и в то же время кроткое, гордое и немного печальное.