Хорнблауэр по-прежнему смотрел на вербовочный отряд и на рекрутов.
— Возможно, это война, — медленно выговорил он.
— Война! — воскликнул Буш.
— Мы узнаем, когда придет почта, — сказал Хорнблауэр. — Полагаю, Парри мог бы сообщить нам, если б захотел.
— Но… война! — повторил Буш.
Толпа двигалась в сторону дока, шум затихал, и Хорнблауэр повернулся к двери, вынимая из кармана массивный ключ. Войдя в дом, они увидели на лестнице Марию с незажженной свечой в руке. Мария была в длинном пальто поверх ночной рубашки, видимо, чепец она надевала в спешке, ибо из-под него выбивались папильотки.
— Вы целы! — выдохнула она.
— Конечно, мы целы, Мария, — ответил Хорнблауэр. — Что, по-вашему, могло с нами статься?
— На улице такой шум, — сказала Мария. — Я выглянула. Это что, вербовочный отряд?
— Он самый, — ответил Буш.
— Это… это война?
— Очень может быть.
— Ох, — Мария была убита. — Ох!
— Не стоит беспокоиться, мисс Мария, — сказал Буш. — Бони не скоро сможет привести свои плоскодонные посудины в Спитхед.
— Не в этом дело, — ответила Мария. Она смотрела только на Хорнблауэра, забыв о существовании Буша.
— Вы нас оставите! — сказала она.
— Если потребуется, я буду исполнять свой долг, Мария, — сказал Хорнблауэр.
Мрачная фигура поднялась по лестнице из подвального этажа — миссис Мейсон. Она была без чепца, так что каждый мог созерцать ее папильотки.
— Этим шумом вы перебудите других моих джентльменов, — сказала она.
— Мама, они думают, будет война, — воскликнула Мария.
— Может, это не так и плохо, если некоторые заплатят, что задолжали.
— Я сделаю это сию же минуту, — запальчиво произнес Хорнблауэр. — Сколько я вам должен, мистер Мейсон?
— Пожалуйста, мама, пожалуйста, — вмешалась Мария.
— Заткнитесь, мисс, — отрезала миссис Мейсон. — Только из-за тебя я давным-давно не выгнала этого молодого щеголя.
— Мама!
— «Я заплачу, сколько должен» — он говорит, что твой лорд. А у самого в сундуке ни одной рубашки. Да и сундук его давно был бы в ломбарде, если б не я.
— Раз я сказал, что я заплачу, значит я заплачу, миссис Мейсон, — с невероятным достоинством объявил Хорнблауэр.
— Давайте-ка посмотрим, какие у вас такие деньги, — настаивала миссис Мейсон, ни мало не убежденная. — Двадцать семь шиллингов и шесть пенсов.
Хорнблауэр извлек из кармана штанов пригоршню серебра. Но этого оказалось мало, пришлось ему вытащить банкноту из нагрудного кармана. При этом стало видно, что их там еще много.
— Вот как! — сказала миссис Мейсон. Она смотрела на деньги в своей руке, словно это чистое золото, и на ее лице боролись противоречивые чувства.