При этом полностью пересмотреть свое отношение к Жиббо не смогли. Позволяли ей готовить на кухне отвары, но тщательно следили за тем, как она это делает. Спрашивали-переспрашивали, что за травы она опускает в котел, что за слова шепчет. Не оставляли Жиббо с госпожой наедине ни на минуту. Стояли за спиной, сидели рядом. Жиббо не возражала. Казалось, она и не замечает недоверчивых.
Сидела у постели, гладила Клементину по руке, поила чаями-отварами. Каждый день, едва вставало солнце, открывала ставни, отворяла окна, впускала в комнату солнце и свежий воздух.
Тереза поначалу пыталась протестовать. Но Жиббо было достаточно один раз зыркнуть на нее колюче. Та отступилась. Уселась снова у ног госпожи. Взяла в руки молитвенник. Зашептала.
Противостояла, как могла.
Жиббо не обращала на Терезу никакого внимания.
Интересовалась только здоровьем своей "дочери". Прислушивалась к хриплому, тяжелому дыханию молодой женщины, хмурила седые кустистые брови.
— Эх, детка, детка. Хватит болеть. Пора выздоравливать. Вся твоя болезнь от нелюбви, а теперь пора приходить в себя. Скоро тебе будет, кого любить.
Слуги слушали бессмысленную болтовню старухи, недоуменно переглядывались и перешептывались. О чем бормочет эта странная женщина? О какой "нелюбви" говорит?
Когда горячка спала, Клементина очнулась слабой и беспомощной. Яркий болезненный румянец сменился прозрачной бледностью. Кашель, изнуряющий ее все это долгое время, постепенно сошел на нет. Остались бесконечные спазмы. Они сжимали желудок Клементины каждое утро, при каждом приеме пищи. Она устала от них. Отказывалась есть. Легче ей не становилось.
Когда Жиббо увидела, что основная опасность миновала, она сократила пребывание в замке до двух коротких раз в день. Приносила из леса ягоды, подолгу вглядывалась в бледное, апатичное лицо молодой женщины.
Однажды, когда Клементина уже чувствовала себя достаточно сносно, если не считать ужасной слабости, которая по-прежнему не позволяла ей отходить далеко от постели, Жиббо пришла к ней возбужденная и решительная.
— Все, детка, довольно лежать. Идем со мной.
Клементина послушно поднялась. Приказала принести ей платье для прогулки. С трудом одевшись, почувствовала, что уже изнемогает от усталости.
— Я не могу, Жиббо, — жалобно взглянула на старуху. — Я не могу.
— Идем, — та была неумолима. — Ты рискуешь проспать все самое важное.
Клементина с трудом спустилась по ступеням, показавшимся вдруг ей такими высокими. Опираясь на руку де Бриссака, вышла во двор.
Он проводил их в беседку, расположенную в глубине заросшего сада. Усадил на скамью, укрыл колени Клементины прихваченным из дома меховым одеялом.