— Я приду за вами через полчаса-час, — сказал.
Клементина кивнула. Закрыла глаза. Вслушалась, вдохнула воздуха. Заплакала тихо:
— Как давно я не слышала, как поют птицы!
Старуха смотрела на нее. Молчала. Ждала, пока Клементина успокоится.
Та, в самом деле, затихла очень быстро. Сидела, сжав тонкими пальцами край одеяла, смотрела перед собой, по сторонам.
Запрокинула голову, поглядела вверх. Там, через запыленные, тронутые медью, листья, проглядывало ярко-синее небо.
— Осень скоро, — произнесла тихо.
— Скоро, — эхом откликнулась старуха.
Где-то в кустах засвистела, залилась трелью птица. Вдруг вспорхнула, слетела к самым ногам Клементины.
Клементина замерла. Смотрела на птичку, не шевелясь. Любовалась великолепным сочетанием ярко-желтого с бархатно-черным. Птица то и дело всплескивала черными крыльями, раскрывала хвост, будто собиралась взлететь. Потом передумывала. Принималась крутить желтой головой, делала вид, будто выискивает корм на земле. Всем своим видом выражала безразличие к неподвижным человеческим фигурам в беседке.
Потом сделала несколько неуклюжих подскоков, стремительно взлетев, блеснула на солнце золотым оперением и скрылась в густой еще листве высокого кустарника. Через некоторое время, в течение которого Клементина пребывала в состоянии романтического анабиоза, из листвы вновь раздались чарующие звуки, приведшие молодую женщину в восторг.
— Жиббо, как прелестно она поет! — ее глаза радостно заблестели.
Старуха усмехнулась.
— Если бы ты слышала, какие отвратительные звуки в иное время может издавать эта крошка, ты удивилась бы еще больше и не стала бы меня благодарить за полученное удовольствие. Впрочем, я привела тебя сюда не затем, чтобы говорить о птицах. Скажи-ка мне, детка, как ты себя чувствуешь? — Жиббо пристально посмотрела на Клементину.
— Ты ведь знаешь… — начала.
Поймав внимательный взгляд Жиббо, занервничала.
— Что ты имеешь в виду?
Старуха помолчала некоторое время.
— Ты, оказывается, глупа, как гусыня. Или это болезнь убила в тебе наблюдательность, которой я всегда так гордилась?
— Перестань говорить загадками! — рассердилась Клементина.
— Успокойся, — Жиббо миролюбиво махнула рукой, — раз ты не видишь сама, я тебе скажу, потому что тебе пора начинать думать не только о себе.
— О ком еще я должна думать? Что ты мелешь?
— Судя по любезности тона, ты и сама начала догадываться, — съязвила старуха.
Клементина лишь покачала головой.
Жиббо развела руками:
— Люди — самое неудачное творение Господа. Каждое животное, едва наступает время, без подсказок знает, что делать. Для этого ему дан инстинкт. Человек же глуп и самоуверен. И всегда самое важное в своей жизни он упускает из вида.