Дописав последние несколько слов, он поднялся, оглядел ее с видимым удовольствием. Улыбнулся.
Поискал взглядом песок для просушки чернил, не нашел, помахал исписанным листом и положил его на стол.
— Я должен извиниться, сударыня. Я так удобно устроился в вашей библиотеке… Между тем, мне сначала следовало просить вашего позволения.
Он был исключительно вежлив.
Ей не удалось сдержаться:
— Позволения? К чему это? Мне, право, кажется, что вы здесь в большей степени хозяин, чем я.
Она обогнула его, едва не коснувшись, и направилась вглубь библиотеки.
Мориньер посторонился, пропуская ее. Двинулся следом.
— У меня есть причина, меня извиняющая. Я желал доставить вам удовольствие.
Она остановилась, обернулась:
— Чем же?
— Своим скорым отъездом.
И он снова улыбнулся, запоздало отвечая на ее полный горечи упрек.
— Да, я неплохо знаю замок, графиня. Впрочем, так же неплохо я знаю жизнь. Но разве это делает меня ее хозяином?
— А разве нет?
Он покачал головой:
— Увы… Как это ни прискорбно.
Помолчав, заговорил тоном почти интимным:
— В детстве и юности я часто гостил в этом замке. Мы с вашим мужем доставляли нянюшке Пюльшери немало хлопот. Прежде она очень уставала от наших шалостей, о чем теперь, видимо, совершенно позабыла. С тех пор изредка я позволяю себе заехать в Грасьен. Иногда меня призывают сюда дела, иногда — требования памяти.
— Что же сейчас?
— Предчувствие, — непонятно ответил Мориньер.
Клементине не хотелось уточнять. Она, уже однажды испытавшая на себе очарование его мягкого успокаивающего голоса, не желала вновь ступать на эту зыбкую почву обманчивой искренности.
* * * *
Клементина не хотела быть ему обязанной, она предпочла бы вообще не иметь с ним дел. Но сегодня, — неожиданно она осознала это вполне отчетливо, — Мориньер, стал последней ее надеждой. Во всяком случае, на ближайшие долгие месяцы.
Так что она должна была попытаться.
Придав лицу выражение легкомысленного безразличия, она подошла к Мориньеру, стоявшему на площадке перед входом в дом. Тот, одетый по-дорожному, беззаботно наблюдал за дракой на внутреннем дворе двух деревенских мальчишек. Они размахивали палками, колотили ими друг по другу что есть силы, собирались, кажется, биться насмерть.
Когда Клементина остановилась позади него, он произнес:
— Из этих юнцов получатся неплохие воины. В пылу борьбы они не чувствуют боли.
— Так происходит со всяким, кто знает, за что дерется. Вы, — она нервным движением сцепила пальцы, — собрались уезжать?
Мориньер обернулся, взглянул на нее насмешливо.
— Вам так не терпится?
Клементина растерялась, вспыхнула: