Он, ничуть не смутившись холодным приемом, улыбнулся.
— Совершенно верно, графиня. Я сегодня уже имел честь представиться шевалье де Ларошу. С удовольствием сделаю это еще раз.
Он склонился в церемонном поклоне.
— Жосслен де Бреве, д'Эмервиль, граф де Мориньер к вашим услугам, сударыня.
Выпрямляясь, он успел заметить полыхнувший гневом взгляд молодой женщины.
— Я очень устал с дороги, — произнес вежливо. — Вы позволите мне переночевать в вашем доме, графиня?
Мгновение-другое она боролась с желанием крикнуть:
— Нет! Нет! Убирайтесь прочь! Я не хочу видеть вас! Никогда!
Но на нее смотрело столько пар глаз — с удивлением, ожиданием. Все, кто собрался сейчас внизу, не понимали повисшей паузы.
А еще Клементина сознавала, что он видит происходящую в ней внутреннюю борьбу и забавляется этим.
— Конечно. — Улыбнулась через силу. — Мари, приготовьте господину любую из комнат наверху.
Она собралась возвратиться в свою комнату. Развернулась, медленно стала подниматься по ставшим вдруг слишком высокими ступеням, когда тихий, озорной голос догнал ее:
— Будьте милосердны, — услышала Клементина. — Ведь и мне приходилось видеть вас совсем в ином облике. Мне же не приходит в голову упрекать вас в этом.
"Когда-то, — вспомнила она, — он, беспомощный, измученный пытками, лежал в индейской хижине и ждал моего прихода".
Она вспыхнула, вспомнив, как, стремясь задержать ее, не дать ей уйти, он ловко и бережно схватил ее за щиколотку.
Он улыбнулся.
"Стрела попала в цель".
* * * *
Ранним утром она наткнулась на Мориньера в библиотеке. Скользнув в приоткрытую дверь, чтобы оставить уже прочитанную книгу и взять с полки очередную, Клементина остановилась на пороге. От комнаты, заполненной шкафами с книгами, ее пока еще отделяла плотная портьера. И она, замерев и перестав дышать, раздумывала, стоит ли обнаруживать себя. Общение с этим человеком не было для нее приятным. И она желала бы его избежать. Но проклятое любопытство не позволило ей уйти сразу же. Клементина задержалась еще на пару-другую мгновений. Через небольшую щель между стеной и портьерой ей был виден край стола и он, сидевший за этим столом.
Мориньер что-то очень быстро и сосредоточенно писал.
Ей следовало помнить, что этот человек обладает звериным чутьем.
Не прерывая движения пера и не поднимая головы, Мориньер мягко произнес:
— Вы не желаете войти, графиня?
Что ей оставалось? — она отодвинула край портьеры:
— Доброе утро, мессир. Я не ожидала встретить вас здесь так рано.
Она смутилась вдруг, представив, как выглядит теперь — в халате, с волосами, подхваченными наскоро атласной лентой, с обнаженными до локтя руками. Смутилась и одновременно разозлилась: на себя, на него, на весь мир.