— Нет, сир, чем я могу быть недоволен? Ваше величество проявляет к нашей семье исключительное внимание.
Горечь его слов не дошла до сознания короля.
После — долго размышлял. Две ночи. На третью — без предупреждения явился в спальню Клементины. Она спала. Одна. С изумлением почувствовал, как отпускает напряжение.
Он не остался с ней. Постоял в изножье, посмотрел, как она беспокойно мечется в постели, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
На следующее утро постучал к ней в комнату, когда она уже поднялась. Выставил вон служанку-горничную, прошелся по комнате, остановился за спиной жены. Клементина готовилась отправиться к Марии-Терезии. При пробуждении королева желала видеть всех своих придворных дам.
Времени не было. Поэтому он перешел сразу к делу:
— Вы действительно не хотите быть его любовницей? Это ведь такая честь. Кроме того, это должно быть лестно. Вы ведь заткнете за пояс всех ваших соперниц.
Она посмотрела на него устало.
— Вы меня удивляете, Филипп, — ответила тихо. — Чем дольше я живу с вами, тем менее мне понятны причины, побудившие вас жениться на мне. Я…
— Зато мне совершенно понятны ваши, — холодно прервал он ее. — Этого, полагаю, достаточно.
Иногда он думал, не был ли он к ней несправедлив. Из раза в раз он обещал себе быть внимательнее и сдержаннее. Но терпения его хватало ненадолго. Клементина, кажется, делала все, чтобы вывести его из себя. Чего стоит эта нелепая история с графом де Вардом! Подумать только! Эта дикарка полоснула того ножом для резки фруктов. Хорошо, что рана оказалась неглубокой. Лезвие только разрезало ткань рукава и слегка оцарапало плечо.
Филипп негодовал. Король смеялся.
— Приведите ко мне вашу жену, друг мой. Я хочу услышать, что произошло, из первых уст.
Филипп шел потом по залу сквозь расступающуюся толпу придворных, вел за руку Клементину и испытывал чувство жесточайшей неловкости. Она же, казалось, не была смущена ни в малейшей степени. Только губы ее были плотно сжаты, а пальцы холодны.
Когда они вошли в кабинет, Людовик стоял у окна. Повернувшись на звук открывающейся двери, король свел брови к переносице.
Знаком приказал любопытствующим удалиться.
Произнес милостиво:
— Филипп, вы можете остаться, если желаете.
Он не желал. Но должен был. Филипп отступил на несколько шагов и замер.
— Подойдите, сударыня, — вздохнул король. — Объясните, что за странная фантазия пришла в вашу сумасбродную головку?
Филипп в ярости слушал звенящий в тишине кабинета голос Клементины, — ему казалось, она недостаточно почтительна и недостаточно смиренна. Удивлялся монаршему долготерпению.