— Ты куда?
— Да он новенький, — объяснил Петька, — в первый раз идет.
Сзади напирали, кричали сторожу: «Не задерживай!» — а растерявшийся Яшка шарил по карманам: где-то должна была у него быть записка от Филимонова — какие-то каракули на драном листке бумаги, подтверждающие, что «податель сиго Яков Курбатов пропускаица в завот».
* * *
Конторка старшего мастера ремонтно-механического цеха помещалась на втором этаже двухэтажной каменной пристройки. От этой пристройки в обе стороны шли корпуса двух производственных цехов артиллерийского завода. Одним окном конторка выходила в цех, а другим — на заводский двор. Отсюда было видно все, что делалось в цехе, и мастер мог не выходя знать, кто как работает и что делает.
Яшка стоял у дверей конторки, переминаясь с ноги на ногу, все не решаясь войти, но из конторки вышел рабочий; в отворенную дверь Филимонов увидел Яшку.
— Ну, что стоишь? Заходи, не напускай холода! — крикнул мастер. — Покажись-ка… Ох, какой же ты сморчок! Подойди поближе, не бойся, не съем.
Яшке стало и страшно и обидно. Его словно бы сковало: язык вдруг разбух во рту, а ноги стали какими-то ватными. Мастер легонько ткнул его в плечо, усмехнулся:
— Ладно! Давай работай. Больно просила за тебя мать, а то бы не взял. Тебе еще без порток бегать положено…
Он помолчал, пожевав бесцветными мясистыми губами, и уселся поудобнее на скрипучем резном стуле:
— Ты смотри только старайся. Не будешь стараться, сразу выгоню за ворота. Много вас таких… Кем быть-то хочешь?
Яшка уже немного освоился; даже громкий, какой-то рыкающий голос Филимонова показался ему вовсе не таким уж страшным.
— Слесарем я хочу быть, Корней Фаддеевич!
— Слесарем так слесарем. — Он обернулся к табельщику, который сидел здесь же, в конторке, лениво прислушиваясь к этому, должно быть, привычному ему разговору. — Митя, запиши его в списки.
Так же лениво табельщик записал Яшку, потом сунул руку в ящик стола и вытащил жестяной номер.
— Держи. Потеряешь номерок — рупь из получки высчитаем. Не вздумай себе медный сделать, а то тебя шкеты в цеху научат. Если повесишь медный — прогул буду писать, а за это у нас знаешь… К кому его приставим, Корней Фаддеевич?
Мастер, прежде чем ответить, долго ковырял в зубах обломанной спичкой, смотрел за окошко в цех, будто и не слышал этого вопроса. Молчал и табельщик, ожидая, что скажет Филимонов. Наконец тот сплюнул на пол и сказал:
— Да хотя б к Данилычу. Валяй, веди его.
Яшка шел по длинному цеху, заглядывая вперед, пытаясь угадать, который из рабочих Данилыч. Наконец табельщик подвел его к пожилому рабочему; тот, шепотом ругаясь и краснея от натуги, зажимал в слесарные тиски какую-то деталь.